кулуарных разговорах.
В настоящий момент Владе очень, ну просто позарез, нужна была эта трофимовская подруга, хоть бы не уволили ее из органов за какую-нибудь провинность. За превышение полномочий или за взятку, мало ли за что еще.
Придется, стиснув зубы, поклониться Алинке в ножки. Кстати, та давно не Трофимова. По слухам, вышла замуж за несчастного с фамилией Росомахин. Такое вот совпадение. А мужика жалко.
Владиславе необходимо было набраться решимости для очень простого поступка – позвонить Маргарите. Затем – Алине. Просто позвонить им обеим в таком вот порядке. Этого так не хотелось, что не моглось.
Звонить надо.
Чтобы себя подстегнуть и отрезать путь к отступлению, она решила свое намерение озвучить. Например, Артему. Например, под видом обсуждения некой проблемы, а также необходимости получить от него совет, хотя ничего такого ей не было нужно, тем более от студента.
«Я скажу Артему, что мне непременно нужно передать важную информацию следственным органам, а в какое именно отделение полиции, не знаю. Поэтому собираюсь обратиться к давнишним знакомым, хотя делать это как-то неловко. Потому что я не уверена, что они меня помнят».
Темка скажет: «Все будет нормуль, Константиновна, действуй. Оно того стоит».
А завтра спросит, как все прошло.
И что она ответит, если спасует сегодня?
Влада произнесла заготовленный текст, но Артем отреагировал иначе.
– Отлично, – произнес он бодрым тоном, потирая ладонь о ладонь. – Через час выезжаем. А ты звони пока подруге своей. При мне звони. Вдруг ее в Москве нету. По России придется рыскать.
И прыснул. Весело ему стало, оболтусу.
Владе ничего не оставалось делать, она позвонила. Выслушала Риткины восторженные: «Вау! Ладочка! Я так рада!» – и, улыбнувшись в трубку, попросила переслать ей Алинин номер телефона.
Ритка неожиданно воспротивилась. Она пожелала увидеться с Владой лично и вволю поболтать. Она обожала сплетничать, называя это «быть в теме».
Трындец. Еще и с ней. Будто мало Владе одной Росомахиной, с которой тоже придется «поболтать».
Куда деваться. Влада согласилась.
Встречаться с кем-либо из школьной беззаботной жизни было тяжко. Невыносимо демонстрировать постаревшее лицо, отвечать на дуболомные вопросы и глотать пилюли чужого неискреннего участия. Да и не нужно ей ничье участие, и сострадание не нужно. За прошлое стыдно, и проехали.
Но не было у нее иного выхода, если только не вымести из головы все мысли про Ваню. Повздыхав для порядка: «Какая жалость, какая жалость», его забыть. И жить дальше. Найдут же мальчика. Наверное.
Только разве она вот так сможет?
Вчера после блиц-разговора с бобровской домоправительницей Влада не находила места, беспокоясь за мальчишку. Ругала себя, что не попросила Евгению Петровну непременно позвонить по возвращении из Москвы,
