хотя каждый пункт нуждается в доказательствах. Те самые «конкуренты по бизнесу», из которых двое просто исчезли, а третьего нашли в подмосковном лесу посаженным на кол. Следствие тогда пошумело и затихло, а Войцеховский на все вопросы лишь улыбался загадочно и ничего прямо не отрицал. Потом еще было движение «Страна без наркотиков», погромы в притонах, увечья и гибель азиатских «гостей столицы», подозревавшихся в наркотрафике. Когда твое личное дело становится делом общественным – результат гарантирован.
– Инга всё знала про маму, – продолжает хозяин кабинета, не дожидаясь моих вопросов. – Знала о причинах, и кто виноват. А ты… вы мне теперь говорите такое!
– Так я и не спорю, Станислав Сергеевич. Наоборот, всё очень логично. На ваше заведение никто не подумает, потому под его крышей удобно наладить такой бизнес. Инга случайно узнала, могла рассказать вам, и ее убили. Если поймем, как это всё работало, то вычислим урода. Прямо сейчас.
Снова молчание. Соображает быстро, но переключиться ему тяжело. Еще не факт, что знает специфику цифровых наркотиков – где и как можно эту хрень распространять.
– У вашего клуба ведь есть виртуальное приложение? Наверняка есть, сейчас оно у каждой пивнушки имеется. Охраны там никакой, а вот публика прикормлена, знают, где найти дилера.
Я много чего могу рассказать человекомедведю. О хитрых программах, которые невозможно скопировать, а потому каждый раз нужно купить заново, о специалистах по такому продукту, и о «подсевших» беднягах. Виртуальный тяжелый наркотик идеален для сбытчиков: ни шприцов, ни «трасс» на руках. Человек тупеет день ото дня, забывает простейшие вещи, потом становится овощем. Плата за кайф – без нее ведь не обойтись, ни в какие эпохи.
– Может, ты и прав, – подытоживает Войцеховский вращение своих мыслей. – Покажу тебе кое-что. Валёк, а ну тащи нам запись про того м…ка!
Последняя фраза адресована аппарату на столе, большому, черному, с кучей кнопок, старомодному до безобразия, как и всё здесь. Секретарю для выполнения команды хватает десятка секунд. Влетает в кабинет, цепляя косяки, ставит перед шефом устройство принципиально иное: ультраплоский планшетник с функцией голографического экрана.
– Включить, Станислав Сергеевич?
– Сам справлюсь, ступай, – в голосе мелькает внезапная ирония. – Молодняк опупел, совсем меня древним считают! Подходи ближе, товарищ полицай, а то сбоку не видно. Может, выпьешь?
– Благодарю, в другой раз.
– Дело твое.
Пространство над планшетником превращается в марево, будто над раскаленным асфальтом, затем из ряби складывается картинка. Объемная, с перспективой, метра полтора в высоту. Ночная улица, фонари, обнявшаяся парочка. Долго целуются, после идут на камеру, исчезая. Девушка стройна и красива, даже в полумраке, лицо парня прячется под капюшоном.
– Это Инга с ее друганом. Я вообще не знал, что у нее кто-то есть уже, всё казалась муськой-пуськой.
– Но ей ведь уже
