берет деньги каждый месяц, но совсем не контролирует Крис? Это было бы слишком нагло.
Принесли глинтвейн. Я набралась храбрости и спросила:
– Вы теперь пара?
По-моему, я задавала этот вопрос впервые в жизни. Мама меня учила, что интересоваться такими подробностями – хамство. Ее устаревшие нравоучения чересчур крепко засели во мне и сильно мешали.
– Нет! – Вадим поспешно замахал руками. – Мы, как и раньше, лучшие друзья. И еще я чуть-чуть помогал Крис, изображал ее психоаналитика.
– В смысле, изображал?
– Мне надо было кое-кого убедить, что я переосмысливаю свою жизнь, – Крис закатила глаза и дала понять, что не хочет распространяться на эту тему. Когда принесли cадж, она вырвала у меня тарелку и поставила себе на колени:
– Отдам, когда комплимент мне сделаешь!
– Ты прекрасно выглядишь, – я не льстила. Крис была одета в фиолетовое трикотажное платье, которое плотно облегало фигуру, белые колготы и массивные ботинки в красно-белую клетку. В ее ушах болтались трехъярусные серьги-“люстры” с белыми кристаллами. Пальцы были унизаны тонкими фаланговыми кольцами из серебра.
– А точнее? Смотри, какое аппетитное мясо я держу в заложниках! И ты его не получишь, пока не сделаешь мне нормальный комплимент!
– Ты… увеличила грудь?
И этот вопрос я тоже раньше никому не задавала. Я знала, что в Москве очень много девушек с силиконом – но не имела ни малейшего понятия, какими словами это полагается обсуждать.
– Даааа! У меня теперь четверочка!
Вадим дипломатично улыбался – как будто Крис рассказывала о новой зубной пасте или форме ногтей на руках. В моем родном городе парни на его месте засвистели бы, или попробовали ущипнуть девушку, или отпустили бы пошлую шутку.
Я не сообразила, что из вежливости можно было спросить: “Где делала? Сколько взяли? Импланты быстро прижились?”. Я сидела и молча ковырялась в куске говядины, который Крис мне любезно отдала. Все мои коммуникативные способности будто бы остались валяться на полу в Danger Diamond.
– И еще я сделала две татушки. Потом как-нибудь покажу. Вот тут у меня китайская поэзия, – дочь Илоны ткнула пальцем в колготки на правой ноге, чуть выше щиколотки. – А тут красная роза на фоне готической ковки! – она ущипнула себя за левое плечо.
Так вот почему Илона не смогла опознать родную дочь на стримах! Тело Крис слишком сильно изменилось. А лицо, надо полагать, она до неузнаваемости преображала с помощью макияжа и париков.
Потом я полтора часа отвечала на ее вопросы. Что нового в Danger Diamond, кроме той рыжей старухи? Лариса все такая же стерва? В каких-нибудь комнатах делали ремонт? Закупили ли последнюю модель ловенса?
– Я свою студию скоро открою, – вдруг похвасталась Крис.
– Ммм? Да? Где? – я залпом допила глинтвейн.
– В Питере. Питер – российская столица вебкама! Я уже арендовала квартиру. Сначала это были две квартиры,
