– на фоне чавканья болота).
Чем извиняться, лучше бы подтолкнул. Но он никогда к ней не прикасался. Наверное, опасался повредить ей. Или что она испугается. В том случае – испугается ещё больше. Во всяком случае, дело было не в том, что она извозилась, как поросёнок. Но сам был ещё почище. То есть, наоборот, не чище её. Завёл в болото, как Сусанин, а теперь извиняется. Но, разумеется, вслух она своего возмущения не выразила. Сама виновата. Нужно учитывать, что при неполном взаимопонимании местный житель в такую ловушку легко заведёт. Потому что для него само собой разумеется, что пришелец очевидные-то вещи понимает. Раз идёт за ним в болото, значит, хочет вместе нырнуть, ясное дело, а то зачем бы шёл? Но этот хотя бы понял, что за недоразумение произошло. И, видимо, посчитал себя виноватым. Это хорошо, конечно, но всё равно оставило неприятное воспоминание, связанное с болотом.
В принципе, общаться он может и так, с торчащими над водой кончиком морды и верхней половиной ушей. Но глаз не видно и потому общаться как-то некомфортно. Хотя выражения глаз она всё равно толком не определяет, ситуация, когда их не видно, как-то обескураживает. Вдобавок, после того раза Светлана предпочитает перестраховаться и останавливается сразу у входа, а Коатль ищет достаточно глубокое место. Они оказываются слишком далеко друг от друга для доверительной беседы. Но приходится использовать и такой неудобный способ коммуникации.
– Режим существования у него совершенно сумасшедший, – жаловалась Светлана другим членам экспедиции. – Спит непонятно по какому расписанию, то жарится на солнышке, то мокнет в болоте…
Граница между пустыней и болотом довольно резкая, несмотря на то, что геологическое строение местности меняется постепенно. Она плоская, плавно повышающаяся к северу, прорезанная глубокими расщелинами. И на юге, и на севере воду можно обнаружить только в них. Но в южной области нечего есть. Ничего нет, кроме воды там, внизу. Почти никаких растений. Те, что есть, растут не у воды, а наверху, и на вид сходны с пустынными колючками на Земле. Но гораздо опаснее. Первые исследователи особенно предостерегали от знакомства с растением, названным ими ежовником. Светлана обходит подальше их все. На всякий случай. И беря пример с Коатля. Видимо, выживают эти растения за счёт длинного корня, а от попыток их съесть защищены не только иглами, но, главное, исключительной ядовитостью. Ни много ни мало – синильной кислотой.
Коатль, кстати, вегетарианец. Это Светлана выяснила косвенно, не задавая вопросов. Шутите – спросить вегана, ест ли он мясо, когда он даже не подозревал о такой отвратительной возможности. Ещё бы спросили человека, скажем, беременную женщину, которую и так тошнит, предпочитает ли она, вырвав у кого-нибудь из своих детей сердце, пожирать его сырым, или сперва прокрутит на мясорубке и пожарит котлетки, чтобы поделиться с другими детьми? На Анбулии вообще нет хищников. И нет крупных животных. Разумные пернатые змеи с массой
