Михаил Аркадьевич выслушал историю, которую ему сообщили тоном, каким обучают нерадивых слуг.
…Господин Смольс вез невесту в столицу, чтобы представить родителям. Тряска поезда сморила, что всегда бывает с ним в дороге. Когда проснулся, не обнаружил невесту в купе и вообще в поезде. Багаж на месте, не пропало ничего. Проводник, допрошенный жандармом[11] на вокзале в Твери, показал: барышня вышла в Клину, после чего не вернулась до отправления поезда. Он не обязан следить за пассажирами, даже если те едут в вагоне I класса. Господин Смольс сошел со всем багажом и добрался ближайшим поездом до Клина. Местный начальник станции ничего не мог сказать о пропавшей невесте. Зато буфетчик показал, что похожая по описаниям барышня пила оранжад, а потом прыгнула в поезд, уходивший в Москву. Приметил ее потому, что она была без спутника и красивая…
– Что от нас изволите? – спросил Эфенбах.
– Разумеется, найти ее! – с заметным возмущением ответил Смольс.
– Не нашего поля дело, – ответил начальник сыска со вздохом, чем вызвал нескрываемое возмущение столичного гостя.
– Что значит не вашего? А кто, позвольте, должен расследовать?
– Что расследовать?
– Да вы насмехаетесь, что ли! – Смольс стал суров.
Суровость не произвела на Михаила Аркадьевича никакого эффекта. Он светски улыбнулся.
– Позвольте разгладить… Значит, пропажи денег нет? Нет… Пропажи вещей нет? Никак нет… Пропажи драгоценностей нет? Нет… Багаж оставлен на ваше попечение… А что мадемуазель сбежала на другой поезд, так это ее воля вольная… Крепостное право отменили… Законом не запрещено… Как говорится, лучше конь в рукаве, чем ёж за воротом…
Смольс вгляделся в ясные и честные глаза Эфенбаха.
– Неслыханно, – сказал он. – Донесу о вашем поведении в министерстве…
– Донесите, – согласился Михаил Аркадьевич. – Донесите, как от вас невеста сбежала… Для карьеры дипломата в большей пользе будет… А не вы, так и мы подсобим… У нас тоже друзья в столице дожидаются сплетен…
Столичный щеголь вдруг сдулся, плечи его согнулись.
– Господа… Вы поймите… Я влюбился… Глупо и безнадежно… – тихо и совсем по-другому проговорил он. – Все для нее готов был сделать… Все сокровища мира бросить к ее ногам… А она сбежала… За что? Чем ее обидел? Только бы найти и спросить… Упасть на колени и прощения просить… Хоть не знаю, за что…
Горе его было столь искренно, что Лелюхин смущенно хмыкнул. Впрочем, Эфенбах тоже не растратил способность к состраданию, несмотря на службу в полиции.
– Невеста московская? – спросил он.
Смольс вытер пальцем глаз.
– Нет, приехала из-за границы, проживала в «Лоскутной».
– Значит, паспорт у нее имеется, – упомянул Лелюхин то, что было важно для розыска.
– Конечно… Наверное… Я же не проверял…
Охрану вокзалов несло отделение корпуса жандармов на транспорте.
