платье.
– Марька. Меня звали Марькой всегда, – поправила я.
Марианна звучало как-то слишком.
Я вскинула глаза, чтобы посмотреть наконец на него. Но успела заметить только жесткие складки вокруг четко очерченных губ, острые скулы и густые нахмуренные брови, когда колющий взгляд впился в меня, и я снова потупилась.
Так было видно только его жилистую руку, обхватывающую длинными худыми пальцами бокал, предплечье с напряженными мышцами и дальше туго натянутый на бугрящимся мускулами бицепсе рукав черной футболки. Выше смотреть было опасно, там снова был проницательный взгляд.
– Будешь хорошей девочкой, Марька? – сухими шелестящим голосом спросил Глеб. – Погуляешь полчасика по самолету?
– Зачем? – удивилась я, тем не менее, отстегивая ремень. Не знаю, где там можно гулять, но если я схожу попросить воды и в туалет, от меня не убудет. Мало ли для чего Глебу нужно полчаса одиночества? Кроме нас в бизнес-классе никого не было, тут вообще было всего шесть кресел.
– Хочу отыметь ту малышку, – Глеб отсалютовал бокалом стюардессе, которая выглянула из-за занавески и тут же быстро спряталась обратно. По его жесткому лицу расползалась предвкушающая ухмылка. – Она прям из трусиков выпрыгивает. Будет жарко.
Я застыла, едва приподнявшись из кресла, пытаясь одновременно выбраться в проход и удержать короткий подол от демонстрации моих причинных мест.
– Но… – я растерянно пыталась найти слова. – Глеб… Зачем вы меня купили? Зачем вам вообще нужно покупать женщин, если они и так готовы?
Кривая ухмылка стала жестче и страшнее. Он наклонился ко мне, резко потянул вниз край декольте, обнажая грудь и хозяйским жестом положил на нее свою руку.
Вскинув на него глаза, я увидела, как его зрачки сузились, превратившись в крошечные точки. Пальцы больно сжали и вывернули мой сосок.
Голос прозвучал холодно и жестоко:
– Чтобы делать с тобой все, что захочу.
***
Глеб
Как только за нами захлопнулась дверца такси и машина вырулила на шоссе к городу, я спокойно сказал, глядя на несущийся на окнами подмосковный лес:
– Молодец. Не помогло бы.
Она дернулась, испуганно оглядываясь на меня. Судорожным привычным движением одернула подол серебристого платьица, который временами таки задирался и светил окружающим ее розовые гладкие полупопия.
Смотреть на эту борьбу было забавно.
У нее на лице были ясно написаны все неглубокие мысли.
Как я догадался, что она собиралась закричать на паспортном контроле?
Попросить помощи и сказать, что ее похитили?
Вот так и догадался, по выражению лица. Прочитал каждое слово.
К счастью, у меня с собой были бумаги из которых следовало что Марианна Евгеньевна Кислицина направляется в столичную психиатрическую клинику
