Он все еще не хотел ее отпускать, словно присутствие Аллы, его правой руки, придавало сил.
– Работает.
– Есть успехи?
– Да.
– Хорошо.
Алла помолчала.
– Он бросил меня.
Маккей моргнул, губы его дрогнули. В глазах промелькнуло неясное выражение – то ли сочувствия, то ли радости.
– После всего, что ты сделала для этого человека?!
– Да, – Алла безразлично пожала плечами, – но я даже рада. Мы оба переросли этот брак.
– Он подонок! – Энди прищурился.
– Не смейте так говорить, – Алла сделала шаг к двери, – до свидания, мистер Маккей.
– Не уходи, – он схватил ее за руку и умоляюще посмотрел в глаза.
– Не могу остаться, – она осторожно вытащила руку, – я напишу.
– Ты не знаешь мой адрес!
– Эдинбург, Шотландия, – усмехнулась она, – Энди Маккею.
Он улыбнулся через силу, а потом собрался с духом:
– Переезжай в Эдинбург, попробуем что-то вместе придумать! Будет здорово.
– В Шотландии и без меня безработица.
– Я помогу.
Алла не была уверена в том, что Энди сумеет помочь хотя бы себе, но промолчала. Впрочем, за годы президентства в русском отделении британского банка он успел обложиться таким количеством всевозможных долей и акций, что в деньгах у него недостатка точно не будет. Недальновидные англичане сделали большую глупость, когда на место еврея пригласили шотландца.
– Спасибо.
– Так ты едешь со мной?
– Нет.
– Почему? Теперь, когда твой Вадим…
– Это ничего не меняет!
Маккей часто заморгал. На потухшие глаза навернулись слезы. Он никогда до конца не понимал эту твердую, как кремень, женщину, хотя она была единственным человеком в неприветливой и холодной России, на которого он мог по-настоящему положиться. Алла помогала ему во всем, не задавала лишних вопросов и держала язык за зубами. Она ничего не требовала взамен, кроме того, что заслуживала и так – благодаря уму и невообразимому трудолюбию.
Однажды, еще на заре своей русской карьеры, он сделал этой девушке серьезное одолжение. И, несмотря на то, что свои интересы в этом деле мистер Маккей тоже учел, Алла была ежеминутно благодарна ему целых шесть лет.
– Тогда до встречи, – в голосе Энди Алла услышала сожаление, патинированное надеждой.
– Прощайте.
– Я сам буду писать тебе. Мы обязательно встретимся!
Не в силах дальше растягивать эту бессмысленную сцену, Алла решительно вышла, захлопнув за собой дверь.
Она стояла на перроне подземной станции метро и пропускала третий поезд подряд. Куда ехать? Дома невыносимо. Эйфория после ухода Вадима быстро сменилась злостью, с которой она пыталась бороться, но все время жестоко проигрывала. К родителям не хотелось. Скрыть ситуацию, глядя маме в глаза, она не сможет,
