есть в течение ста тысяч лет, человек оставался в полном упадке. До конца этого промежутка времени, которое мы будем называть Первым Веком Тьмы, он так и не попытался еще раз вырваться из дикого состояния, через варварство к цивилизации. А затем его возрождение прошло относительно быстро. От самых первых попыток до конца оно заняло всего лишь пятнадцать тысяч лет, и к моменту этой последней агонии планета была окончательно опустошена, потому что разум с тех пор так и дремал, находясь в оцепенении более десяти миллионов лет. И это был Второй Век Тьмы. Вот так выглядит временной интервал, который нам предстоит рассмотреть в этой и в следующей главах.
Следовало бы ожидать, что после крушения Первого Всемирного Государства возрождение должно бы произойти через несколько поколений. Историки, разумеется, очень часто бывали озадачены причинами этой удивительно полной и длительной деградации. Присущая человеку натура была приблизительно той же, как до, так и непосредственно после кризиса; однако людской разум, очень легко справлявшийся с управлением уже существующей мировой цивилизацией, оказался совершенно неспособным к строительству нового общества на развалинах старого. Далекое от восстановления, положение человека стремительно ухудшалось, пока человечество не погрузилось в примитивную дикость.
К такому результату привело множество причин, одни из которых были относительно неосновательными и временными, некоторые же глубокими и долгими. Будто бы Судьба, направляя события к уготованному концу, сама использовала множество разнотипных инструментов, ни один из которых не был достаточным сам по себе, хотя все и работали вместе изо всех сил в одном и том же направлении. Прямой же причиной беспомощности человеческой расы в период развития кризиса Всемирного Государства были, разумеется, широкая эпидемия психических заболеваний и еще более распространившееся расстройство умственных способностей – следствие применения микробов. Это почти мгновенное воздействие сделало для человека невозможным оценить свое падение на самой ранней и наименее неуправляемой стадии. Позже, когда эпидемия подошла к концу, даже при условии, что вся цивилизация уже представляла сплошные руины, согласованная попытка вернуться к благочестию могла бы тем не менее восстановить ее на более умеренном уровне. Но среди Первых Людей только меньшинство было едва способно к искреннему и беззаветному служению общему делу. Подавляющее же большинство по своей природе было подвержено личным устремлениям. И в этот мрачный период столь велика была глубина разочарования и общего истощения, что даже обычная решительность и твердость были невозможны. Казалось, что рухнула не только социальная структура человеческого общества, но и структура всего обитаемого мира. И единственной реакцией на это было лишь пассивное отчаяние. Четыре тысячелетия определенного уклада жизни лишили человеческую природу всей ее податливости. Ожидать, что эти существа целиком переделают свое поведение,
