ему», – задыхаясь от бега и пережитого, крикнула я. Мы все побежали в этот сквер. Я с ужасом представляла, что они сделали с моим защитником.
Но когда мы подбежали, то увидели такую картину – вся компания лежала на обочине дорожки, кто стонал, кто матерился. А этот синеглазый спокойно стоял, заправляя рубашку, отряхивая брюки. Потом подошёл ко мне и спросил: «Испугалась?». Взглянув ему в глаза, я вдруг разрыдалась, уткнувшись парню в плечо.
Так вот мы и познакомились. Он назвал своё имя – Витослав. Потом были встречи в этом самом сквере. Иногда он заходил к нам в общежитие. Всё общежитие было в курсе произошедшего. Девчонки с завистью смотрели на нас.
А я совсем потеряла голову. Он был немного странный, как не от мира сего. Подчёркнуто вежливый со всеми, немногословный. Высокий, среднего телосложения, густые русые волосы. Лёгкая походка, в которой чувствовалась сила и уверенность. Каждый раз, завидев его, я с трудом справлялась с волнением. Мне казалось, что я всегда знала его. Даже вахтёры не задерживали и пропускали его в общежитие.
Так прошёл месяц. А потом он исчез. Напрасно я ждала , теряясь в догадках, что с ним. Искать его? Но я фактически ничего не знала про него, кроме такого редкого имени Витослав. Но одно твёрдо знала, что он просто так бы не исчез. Значит, что-то случилось.
Я вспомнила, как он однажды спросил меня: «А ты могла бы уехать со мной? Далеко и навсегда». Я тогда ответила, что я одна у моих родителей, я не могу их так вот бросить. «Да, конечно, я понимаю» – голос его дрогнул. Он, видимо, уже тогда знал, что нам придётся расстаться.
На последней, как оказалась, встрече он достал из кармана цепочку с кулоном. Большой красивый камень красно-фиолетового цвета в простой серебряной оправе. Одел мне на шею со словами: «Это украшение носили женщины нашего рода не одно столетие».
Больше я Витослава не видела.
А через месяц я поняла, что беременна. Рожать или не рожать – такого вопроса даже не возникало. Вот так я вернулась домой. И родилась твоя мать – копия отца и твоего деда».
Долго я не могла уснуть, взволнованная рассказом бабушки. Да и она всю ночь ворочалась и вздыхала. Я даже и про своего Андрея забыла.
На следующий день прямо от бабушки я поехала на работу. Вечером приехала домой, и по сочувственным взглядам родителей поняла, что они в курсе. Вот и хорошо, хоть не объясняться ещё с ними. Андрей так и не позвонил. Что же, лучше так – рубить без всяких проволочек.
Прошла неделя, всё было без изменений. И так мне стало тоскливо, ничего не радовало. Надо что-то делать, жить в такой депрессии невозможно.
А что, если мне уехать куда-нибудь, например, в Питер? Новые впечатления, новые люди, другая работа… Эта мысль придала мне сил. Я поделилась этой идеей с бабушкой, потом с родителями. Обещали подумать.
И вот в субботу приехала к нам бабушка, мы все собрались за столом. Начался семейный совет. Отец сразу предложил:
– Ты же всегда любила ездить в Петербург.
