она всегда любила автобусы и поезда. Особенно, если предстояла долгая поездка. В это время можно заткнуть уши и поспать. Редкий приятный момент. Лиззи катастрофически не хватало сна, поэтому поездок на дальние расстояния она ждала с предвкушением. Даже если «дальними» считались каких-то пятнадцать миль.
Белая разметка на асфальте сливалась в одну линию. От этого мельтешения веки отяжелели и медленно опустились. Сквозь гитарный перебор раздался резкий хлопок. Лиз мгновенно распахнула глаза, сердце пропустило удар и провалилось в желудок. Автобус тут же мотнуло в сторону, прозвучал скрежет тормозов, Элизабет впечаталась лицом в стекло, и её сразу же отбросило на спинку сиденья. И всё стихло.
Что за чёрт?
Выдернув из ушей наушники, Лиз потёрла правый висок и скулу. Если останется синяк, придётся долго объясняться с родителями. Осторожно, как сурикат, она выглянула из-за спинки противоположного кресла и посмотрела по сторонам.
– Все живы? – прозвучал взволнованный голос водителя.
Он настороженно осматривал салон, в ответ по автобусу прокатился недовольный ропот.
– Какого хрена? – выкрикнул белобрысый толстяк, сидящий по левую сторону прохода. Его живот, похоже, не позволил ему как следует прочувствовать шторм.
– Кажется, колесо лопнуло, – прозвучал ещё один голос.
– Давайте не будем паниковать!
– А кто паникует?
– Тихо! – перекричал всех водитель. – Сохраняйте спокойствие, я сейчас приду.
Он открыл дверь и вышел в дождь. Лиззи тяжело вздохнула, закрыла глаза, упала назад на мягкую обивку. Просто прекрасная кульминация этого чёртового дня! Может, дальше неприятности пойдут на спад? Сначала Лиз проспала, опоздала на встречу с заказчиками, долго извинялась и пришлось пообещать бешеную скидку на услуги. Заказчики не уложились по времени, и Элизабет опоздала на предыдущий автобус. Проезжающая мимо машина обрызгала ей ноги до колен. И как пик счастья – следующий по времени автобус, в который Лиззи запрыгнула почти на ходу, сломался посреди трассы М5. А с неба льётся вода. Ну не прелесть?
Водитель вернулся в автобус спустя минуту, с его темных с проседью волос стекали ручейки.
– Лопнуло, – подтвердил он непонятно кому. – Я позвонил на станцию, но неизвестно, когда приедет другой автобус. Все заняты.
И снова недовольный ропот прокатился над спинками кресел.
– И что нам делать?
– Я опаздываю, у меня дантист в три!
– Полечишь зубы в другой раз, Фанни.
– Но я с трудом записалась!
– Пожалуйста, перестаньте, – попытался вмешаться водитель. – Нам еще повезло. Лопнуло заднее. Если бы переднее, мы бы уже сделали сальто.
Гул и ропот стихли. Очевидно, все пассажиры представили сальто. По крайней мере, Элизабет представила. В красках. И тут же вздрогнула.
– Так что, дамочка, сядьте и ждите, – поставил точку водитель и царственно опустился на своё место.
Первая волна шока прошла очень быстро, и снова полетели ропот, шепотки, тихое возмущение. Невозможно ожидать, что люди и правда оценят счастье жизни. Никто не видел ничего радостного в том, что лопнуло заднее колесо. Всех захлестнул факт простоя на дороге в промозглый осенний день. Элизабет тоже недолго просидела с чувством облегчения. Её в очередной раз за сегодня накрыло чувство безысходности.
Она непростительно опоздала. И опоздает еще непростительнее, если будет сидеть и ждать помощи. У Марго день рождения, мама просила приехать пораньше, но, как обычно, всё шло не так. Вряд ли оправдания в виде лопнувшего колеса будет достаточно.
Лиззи снова тяжело вздохнула. Она вынула из объёмного рюкзака резинку для волос, собрала розовые пряди и связала в короткий хвост. Набросила на голову капюшон чёрной парки и встала со своего места. Продвигаясь по проходу к выходу, Лиз с тоской смотрела на свои мокрые до колена ноги.
Что ж. Пора, очевидно, соблюсти равновесие – намокнуть полностью.
– Ты куда? – хмуро спросил водитель, когда Элизабет оказалась возле двери.
– Откройте, я пойду пешком, – пробурчала она в ответ.
– Десять миль?
– Угу.
Брови водителя переместились на лоб.
– В дождь?
– Угу.
– Ты ненормальная?
Лиззи закатила глаза. Какое ему дело?
– Что-то вроде того.
Аргумент оказался неоспоримым. Мужчина сощурился, впился в Элизабет долгим изучающим взглядом,
