её понял только врач.
– Это вполне естественная реакция на коматозное состояние. Ваш мозг продолжает мозговую активность даже в этом состоянии, рисуя образы. Эмили, важно, чтобы вы понимали, что на восстановление понадобится время. Но для начала вы пройдёте компьютерную томографию и обследование магнитным томографом, так же анализ крови возьмёт у вас медсестра. Вы меня слышите, Лодсон?
– Прошу, – прошептала я более внятно, отчего голова закружилась в тысячи раз быстрее.
Врач явно привык к подобным проявлениям.
– Подробную информацию я расскажу вашим родственникам и друзьям. Касаемо ваших видений. Считайте это увлекательным сном, длительностью в шесть месяцев.
Лёгкий смешок, от которого помутнело в глазах.»
Увлекательный сон, длительностью в шесть месяцев.
Сон.
Я прошлась носом по белой дорожке, вдохнув дым, ударивший в голову.
Сон.
Иногда вся жизнь может показаться сном, а иногда сон – настоящей жизнью. И что происходит на самом деле, а что в больной голове? Сон или явь меня преследует месяцами? Невозможно перебороть существование и начать жить во сне, в видениях! ЭТО НЕВОЗМОЖНО!
Новый вдох белоснежного порошка. С ним я погружалась в свой сон. В те места, какие мой мозг был не в состоянии изобразить самостоятельно. Ледяные равнины, потоки яростных порывов ветра, магия дыма Тьмы и лучей Света, багровые глаза… Смерть и холод.
Я действительно погибла или все это время жила в мечтах на грани жизни и Смерти? Или я просто сошла с ума?
Дым ударил в нос, мой кашель сорвался на крик в подушку, перья которой вылетели из растерзанных дыр от ногтей, разрывающих мягкость пелены при кошмарах. Каждую. Чёртову. Ночь.
Во снах я видела невесомость тела, полёт в неизвестность, которая была мне знакома. Я чувствовала холод магии, который был мне родным, составлял мне вторую кожу, нерушимую броню. А потом мой полёт из раза в раз превращался в кошмар. Кровь на моих руках, не моя. Его.
Тогда я просыпалась с самым яростным и безумным криком, даже сжатая в клочья подушка не заглушала гортанный всхлип. Словно по команде, в мою комнату прибегала мама, Кристофер уже не приходил на очередной зов, запасшись снотворным. Мама баюкала меня, на что я могла ответить взглядом в пустоту, я была все ещё там. Было безумно неуютно не отвечать ей часами, не обнимать родную мать, благодарившую Бога за то, что я поднялась из комы. Она не знала, что в Измерениях нет Богов. Есть Создатели, которым уж точно плевать, что происходит в мире Смертных.
Когда я вновь стала Смертной, мама взяла на себя непосильную задачу – спасти мою жизнь. Когда-то, возле дерева цветущей вишни, я попрощалась для себя с прошлой жизнью, поприветствовав новую. Это было эгоистично по отношению к матери, но я не могла возродить то, что было похоронено, поэтому первые два месяца были сущим ужасом для неё. Настолько, что она редко ловила на себе мои взгляды, постоянно находившись рядом. Иногда я рассматривала ее, пока она, уставшая и измученная, спала на жестком кресле, поставленным
