style="font-size:15px;"> – Тогда я, пожалуй, прогуляюсь.
– Извини, – сказала Оливия. – Наверное, ты хочешь вернуться в Хоуорт. У тебя так много дел.
– Нет-нет, я останусь. Отправь мне эсэмэску, как закончите. Я буду поблизости.
Оливия отдала Люси пакет с лекарствами и подошла к раковине налить воды. Какое жуткое и ошеломительное утро. Как только они пришли к доктору Хаммонду, Люси не стала тратить время на пустую болтовню; она села и, явно волнуясь, произнесла нервно, почти озлобленно:
– Прошу вас, скажите, что происходит. Я всю ночь не спала.
– Что ж, – начал доктор Хаммонд медленно и четко, хорошо сознавая, какой эффект произведут его слова. – К сожалению, ничего хорошего я вам сказать не могу. Томограмма показала, что в левом полушарии вашего мозга возникла опухоль, которая влияет на правую сторону вашего тела. Ваши судороги – это так называемые фокальные моторные приступы. Я понимаю, для вас это большое потрясение, поэтому постарайтесь уяснить, что именно имеется в виду.
– Да-да, – кивнула Люси и дословно повторила услышанное. – Опухоль злокачественная?
– Да. По-моему, это опухоль низкой степени злокачественности, поэтому после биопсии мы с вами обсудим, следует ли прибегнуть к лучевой и химиотерапии.
– А возможна ли операция? – спросила Оливия, видя, что Люси с трудом воспринимает ужасные новости.
– Это решит Макьюэн, – ответил доктор Хаммонд. – Вы вся дрожите. Вам холодно? Давайте я включу отопление.
– Спасибо, не надо. – Помолчав, Люси добавила: – Значит, я умру молодой?
– Вполне возможно, что это сократит отпущенный вам срок.
– Охренеть, – пробормотала Люси.
И после этого попросила алпразолам.
Оливия дала Люси воды в хрупком пластмассовом стаканчике, который проминался при легчайшем прикосновении.
– Почему у меня? – сказала Люси, проглотив две таблетки леветирацитама и алпразолам. – А почему бы и не у меня? Оба эти вопроса бессмысленны, и вместе, и по отдельности. У кого-то должна быть опухоль головного мозга, иначе их бы не было. И шок, оттого что это касается непосредственно тебя.
Люси выстраивала мысленную защиту против своей опухоли, будто собирала какую-то решаемую головоломку.
– Как будто тебя изнасиловали в коме, а узнаешь об этом только потом, из записей на камерах наблюдения, – продолжила она. – Опухоль у меня в мозге, но я о ней не знала. А сейчас мой мозг о ней знает? Поймите меня правильно, хотя я и ставлю под сомнение отношения между моим мозгом и моим разумом, я не собираюсь с ними разводиться.
В кабинет вошел доктор Хаммонд, коротко, серьезно улыбнулся:
– Я побеседовал с мистером Макьюэном, он вас примет немедленно, как только закончит консультацию. У вас есть ко мне еще вопросы?
– Если бы такой диагноз поставили
