почему она в балетной пачке?
– Гарик, ты с луны свалился? Карабасиха-Барабасиха – балерина.
– Вау!
– Когда вышла на пенсию, стала педагогом. Но сейчас уже не преподает.
– Я слышал, балерины рано уходят на пенсию.
– Лет в тридцать пять.
– А сколько лет Карабасихе?
– Этого никто не знает, – расхохоталась Тоська. – Судя по фотографиям – много.
Мишель прыгнул на диван. Тоська его согнала.
– Брысь! Подстричь тебя надо, чтобы ты лысый был.
– Антонина, ты ругаешься на Мишеля? – послышался голос Карабасихи.
– Нет, Маргарита Андреевна, вам послышалось.
– Помни, у Мишеля тонкая душевная организация, на него нельзя поднимать голос.
– Я помню, Маргарита Андреевна, – Тоська показала Мишелю кулак. – Иди отсюда со своей организацией, не видишь, убираемся.
Кот задрал хвост и вышел. Я продолжал смотреть фотографии. Значит, Карабасиха бывшая балерина. Это многое объясняет. Во всяком случае, теперь понятно, почему она всегда держит спину и ходит так, словно копье проглотила. Я не раз слышал от соседей, что у Маргариты Андреевны царственная осанка, но почему-то никто из них не упоминал про балет.
– Гарик, ты не забыл, зачем сюда пришел? – прикрикнула Тоська. – Бери пылесос.
– Где он?
– В коридоре стоит.
В коридоре пылесоса не было. Я заглянул в соседнюю комнату. Нет, не искал там пылесос, просто из любопытства. Мебель в квартире Маргариты Андреевны была сплошь антикварной, полки заставлены дорогими статуэтками и старинными подсвечниками, с потолков свисали бронзовые люстры с хрустальными подвесками. Осмотревшись, я прошел в другую комнату, оттуда зарулил в третью.
В коридоре столкнулся с Тоськой.
– Где ты шляешься?
– Пылесоса нигде нет.
– Глаза раскрой. Давай, иди, не прохлаждайся, а то Карабасиха развопится. Кстати, где она?
– Не знаю.
Тоська насторожилась.
– Неужели опять? – прошептала она.
– Ты о чем?
– Тихо, Гарик. Маргарита Андреевна, – громко крикнула Тоська.
В ответ – ни звука.
– Маргарита Андреевна, где вы?
– Тось, что ты делаешь?
– Сейчас узнаешь.
Тоська прошлась по всем помещениям в квартире и подошла ко мне с растерянным выражением лица.
– Снова испарилась. Уже не раз такое происходило. Карабасиха пропадает в собственной квартире.
– Не гони, Тось.
– А где она, по-твоему? Три минуты назад она с нами разговаривала, теперь ее нет.
– Вдруг вышла?
– Дверь не хлопала.
– Мы могли не услышать.
– Нет, Гарик, здесь дела похлеще творятся.
– Куда ты клонишь?
– Мне
