ей на ладони, мышцы рук ритмично дрожали. Когда Миранда нашла в сумке банку из-под кофе, из земли вдруг полезли жирные бурые черви. Голос Хирама у нее в голове наставлял: «Когда они полезут, ты выбирай покрупнее».
Приманивание через давление, грубой силой.
Когда банка наполнилась, она вытерла лоб, размазав грязь по лбу.
Из-за дерева, бесшумный как призрак, выступил Чарли Риддл.
Луч фонарика выхватил потертые квадратные носки его ковбойских сапог.
Он был моложе и стройнее, оба глаза были целы.
Он потянулся к уползшему от остальных червю. Бросил его в банку, взял фонарик Миранды и, встав, посветил ей в лицо.
Сначала он говорил. Она это запомнила. Что-то о прогулах, о школе, она что-то ему отвечала, что-то разумное, дерзкое, что-то о его руках у нее в промежности. Она держала подбородок высоко поднятым, чеканила каждое слово. Но он сделал к ней шаг, всего один, и свет между ними померк – тлело только пространство между их телами, а вокруг сгустилась грозная глубокая тьма. Верхушки деревьев тянулись вверх, будто руки скелетов.
Она не шелохнулась. Она это помнила – как не могла пошевелиться.
Он коснулся ее, погладил по щеке…
Она швырнула банку с червями ему в лицо и побежала прочь, но упала. Может быть, зацепившись ногой за колышек. Знать наверняка она не могла. Она растянулась на листьях, и Риддл завалился сверху, выбив из нее дух. Затем перевернул на спину и сжал ей запястья. Фонарик выпал у него из руки и направил свой луч света на бревно. Она извивалась, чувствуя между бедер его колено, которым он пытался насильно раздвинуть ей ноги. От него горячо пахло кокосом, и он говорил всякое, о ее матери, о самой Миранде, но она не слушала, а только пыталась дышать, и когда его железная хватка на ее руке ослабла и он нащупал пуговицу своих джинсов, она со всей силы воткнула большой палец Чарли Риддлу в левый глаз.
Она помнила это ощущение – словно коснулась влажного клубка червей.
Палец вошел по самую костяшку.
Риддл заорал – так громко, что она и не подозревала, что человек способен так кричать.
А потом она каким-то образом очутилась на ногах. Она задыхалась и спотыкалась, пытаясь сбежать по склону к реке в свете полной луны. Потом, оказавшись под свесом террасы, вышла на плавучий причал и заволокла старую плоскодонку в воду, дернула стартер. Слезы катились по ее лицу и все тело дрожало, когда она нажала на газ и устремила лодку вверх по течению.
Какое-то время спустя – сколько, откуда было знать? – она заглушила мотор и позволила течению закружить ее.
Тогда она почувствовала в кулаке что-то влажное и липкое.
Раскрыла ладонь.
Глаз констебля, васильково-голубого цвета, смотрел на нее своими желеобразными половинками.
Она выбросила их в реку, и та унесла их прочь.
Миранда сидела на песке, зажав пистолет Кука между ступней, и
