style="font-size:15px;"> – Ты хочешь решать?
Тишина.
– Кто заставляет тебя решать?
Стон:
– Жизнь заставляет…
Она чувствует, что узел затягивается. Заяц снова подрагивает от страха, и малышка на руках ворочается во сне беспокойно. А пещера… Оставаясь пугающей, вдруг становится беспомощной.
– Сколько тебе лет, пещера? Выйди. Покажись.
Из глубины и темноты выходит женщина. Мать. С округлым животом, в котором есть жизнь. Смотрит в глаза, заслоняясь от яркого факела. Опускает голову. Сзади что-то подсказывает Проводник: «Это лишь импульс. Образ. Мысль, не оформившаяся в слова». Но вопрос тут же вырывается – по наитию, из сердца Жрицы:
– На самом деле сколько лет? Покажись. Я не буду тебя осуждать.
И вот женщина стремительно уменьшается в росте, молодеет, превращается в девушку, потом в девочку… И вот уже стоит, заслоняясь от факела, малышка трех лет – беспомощная, растерянная, заплаканная.
– Солнышко, это тебе решать приходится?
Слезы ручьем текут по щекам девочки. Она молча кивает и ничего не говорит.
– Моя ты хорошая… Сама дитя, не повзрослела совсем, а судьбу других определять вынуждена. Сложный выбор пред тобою, но он может стать легче. Хочешь глянуть, кто у меня тут? – Жрица улыбается и приседает, чтобы девочка могла увидеть младенца.
Во все глаза девочка смотрит на невинное дитя. И слёзки одна за одной капают.
– Это про нее ты решаешь, догадалась уже? Ее оставить или прогнать. Дать увидеть свет Божий или уйти во тьму. Решила? Что скажешь?
Девочка ничего не сказала. Она просто протянула руки, взяла спящего младенца и прижала к груди. Мягкое сияние пошло от них во все стороны. Оно росло, ширилось, освещало своды огромной пещеры, и всё вокруг стремительно менялось. Стены, своды, пол покрывались нежными белыми цветами. Мерцающий золотистый свет перетекал от лепестка к лепестку, искрами перелетал с пестика на пестик, с тычинок на тычинки… Ни капли тьмы не осталось ни в одном уголке, золотистая пыльца мягким облаком опускалась со сводов вниз, покрывая девочку с младенцем. И в этом теплом, сотканном из любви и энергий женских, облаке девочка начала меняться: на глазах расти, расцветать, наполняться зрелой сочной плодородной женственностью – теперь уже своей, глубинной, настоящей. Когда женщина достигла возраста своего материнства, процесс остановился. Поднесла она пробудившуюся малышку к груди: «Иди к маме, моя хорошая», – прикрыла одеялком и принялась кормить, напевая. И столько любви, столько нежности, столько тепла было в этом действе.
Жрица стояла и смотрела, как завороженная. А внутри растекалась любовь, нежность, тепло. Она теперь точно знала: она нужная, она любимая, она в безопасности.
Золотое облако вокруг кормящей матери заколыхалось, заблестело, стало на мгновение непроницаемым пологом, а потом рассеялось. И на месте матери с ребенком оказался белый нежный цветок с золотистыми тычинками. Он медленно и плавно поднялся,
