выдала своей обиды:
– С каждой минутой вы раскрываетесь для меня с новой стороны.
– Да и ты полна сюрпризов,– отметил он, продолжая наблюдать за ее тщательно скрываемым напряжением.
– Почему же вы не пригласили свою подругу в это особенное романтическое место?– София намеренно выделила интонацией последние два слова.
Алекс не мог устоять от того, чтобы не разыграть Леди и, не открываясь полностью, ответил:
– Видишь ли, у моей подруги, Афины, своеобразный вкус.
– Ага, значит, она еще и богиня?– усмехнулась София, и внутри у нее похолодело. «Что он о себе возомнил?! Играет со мной, как с очередной пассией. Думает, я плакать по нему буду?!»
Теперь взгляд Мэдисон стал непроницаемым, и Алекс решил остановиться.
– Афина – это сенбернар. На вид воинственная, но, по сути, мудрая и справедливая. Она тебе понравится.
На губах Ахматова появилась слабая улыбка раскаяния в нелепом розыгрыше. София не переменилась в лице, но тут же вспомнила фотографию в рамке на его рабочем столе, где были изображены он и большая рыжая собака. Вероятно, это и была Афина. София опустила глаза в тарелку и начала мысленно пересчитывать креветки, чтобы не дать возможности Ахматову уловить ее смущение.
Алекс протянул ладонь к руке девушки на другом краю стола и мягко коснулся ее пальцев.
– Прости мне мою шутку?
Прикосновение мужчины подействовало на Софию, как ожог. Она мгновенно подтянула руку ближе к себе.
Ахматова это снова задело: «Почему она так неприступна?! Словно я для нее враг!» Он опустил глаза, чувствуя, что если и дальше будет смотреть на девушку, то не сможет не выдать внезапно возникшее желание коснуться ее губ. Когда он перестал вести себя профессионально?
Девушка и сама не решалась смотреть в лицо спутнику, зная, что пока не может достойно скрыть своего патологического интереса к нему.
Некоторое время ужин длился в обоюдном молчании.
София прокручивала мысль о достойном ответе на новое приглашение Ахматова, потому что чувствовала, что он потребует его. Но теперь терялась в своих желаниях: с одной стороны, ужасный дискомфорт доставляла каждая встреча с ним, с другой – трепет, который она ощущала в его присутствии, был для нее, как наркотик, от которого трудно было отказаться.
Алекс терялся в догадках, почему его привычные методы обольщения не срабатывали с Мэдисон, ведь в любом случае он был самим собой, искренен. Он почти отвлекся от образа девушки как агента и смотрел на нее как на женщину, глубоко проникшую в его мысли. Прежде он подходил к каждой новой женщине с вполне осознанной целью, а от этой в его планах царила неопределенность. И все же его трогали ее глаза, их глубина; и знакомо то ощущение, когда смотришь в них и тонешь, испытывая блаженный восторг, и что-то неуловимое в них не дает покоя, каждый раз возвращая мысли к этим глазам.
– Тебе нравится?
София вернулась мыслями за столик и растерянно посмотрела на своего спутника.
– Что?
