ночами на крыше часовни.
Я подкрался неслышно и тени подслушал,
Отклоняясь от отблеска адской жаровни.
И огни занялись в гипнотическом трансе,
Посмотри, как призывно дрожат силуэты!
Так и тянет забыться в чарующей тряске,
Оставаясь как будто нормальным при этом.
И соблазн – всё безумней, сильней и желанней,
И толпа проорала: "Варавва! Варавва!"
Не пресытимся мы чередою закланий,
Наполняет стаканы и души отрава.
Этот ангел на крыше и бес в подреберье,
Этот вечный сохи и крыла поединок,
Этот веры полёт и паденье безверья,
Этот загнанный волк и молящийся инок…
Лишь когда нам на очи улягутся розы,
И когда успокоится изгнанный Демон,
Бесполезными станут и лесть, и угрозы,
Важно с Чем и пред Кем предстаём на Суде мы…
***
«Ночь. Улица. Фонарь. Аптека…»
Александр Блок
Больница. Ночь. Окно. Не спится.
Безжизненный и резкий свет.
И ужас длится. И не снится,
И не приснится мне ответ.
А смерти нет! – душа кричала.
Ответ на все вопросы: Быть!
Но Жизнь со Смертью обвенчала.
Нет сил, ни помнить, ни забыть…
Не умерев, начать сначала?
Легко! Невеста под фатой
В очередной раз промолчала,
Отодвигая жребий мой,
Который «в точности измерен»,
А Черный День запорошён.
«Я утром должен быть уверен»,
Что днём всё будет хорошо.
Безумье – в снах, безумье – в лицах
Готовит каверзный ответ:
Быть. Повториться. И смириться
С тем, что пока исхода нет…
Амнезия
Если хоть один раз в году
Буду думать – зачем бегу,
То когда-нибудь упаду,
Ведь бегу «через не могу».
Этот бег не жалеет ног
И душе тяжело в узде.
Где-то есть справедливый Бог,
Только вот не припомню – где.
Впереди – Отечества дым,
За спиною – пар изо рта.
Я когда-то был молодым,
Только вот позабыл – когда.
Норовили догнать и сбить,
И плоды побед пожинать.
И с тех пор не могу забыть,
Как мне пальцы в кулак сжимать.
Потому я теперь стою
Большей частью, а не бегу.
Балансировать на краю
Меньшей частью пока могу.
***
Самым краем по-над бездной прошёл.
Знать,
