просто прекратить общаться с какими-то конкретными людьми?
Олег Витальевич задумчиво приподнимает брови:
– Такие случаи, конечно, тоже нередки, но это чаще касается семейных отношений. Производственные отношения, межличностное общение в трудовом коллективе можно и нужно нормализовать в любом случае. «Развод», фигурально выражаясь, или увольнение отдельных членов коллектива – это радикальная мера. Но и она, как правило, проблему не решает – ни личную, ни коллективную. Другое дело – семья. Здесь включаются другие механизмы, возникает другой эмоциональный фон и психологические предпосылки. Нет, каждый случай нужно рассматривать отдельно. Иногда непониманием люди называют то, что проще и честнее было бы назвать элементарным отсутствием интереса друг к другу, угасшей любовью.
Нет, до мисс Уинфри мне еще ой как далеко: лидировать в этой беседе не получается. Не подозревая о том, психолог вторгся в мои сокровенные переживания и… уже начал меня консультировать. Я говорю по-прежнему максимально нейтральным тоном:
– Олег Витальевич, ваши корпоративные тренинги пользуются успехом и у нас в стране, и за рубежом: я знаю, вас приглашают в Россию, Украину, Польшу. Но давайте подробнее остановимся на семейных проблемах, ведь нас сейчас смотрят люди, сидящие у экранов домашних телевизоров. Как разобраться в истинных проблемах в семье? Как их решить самостоятельно, чтобы не нанести психологический ущерб родным? Возможно ли это в принципе?
Психолог делает красивый жест: на мгновение поднимает вверх полураскрытую ладонь, как бы взвешивая эти проблемы на руке – тяжело? Тяжело.
– Нужно быть, в первую очередь, честным с самим собой. Люблю? Не люблю? Дорожу семьей? Или хочу создать новую? Однако если человек приходит к выводу, что проблема в семье есть, обозначает ее и начинает искать пути ее решения, это, как правило, говорит о том, что он хочет сберечь свою семью и отношения с супругом.
Ну вот, самое время обсудить со специалистом мои личные проблемы. Сделаю это без ущерба для телезрителей и с пользой для себя:
– Часто семью, которая распадается на глазах, сохраняют только ради детей. Считается, что дети страдают сильнее своих конфликтующих родителей и что последствия развода губительны, порой необратимы для психики ребенка. Как вы оцениваете родительскую жертвенность: она, по-вашему, оправданна? Что перевешивает на чаше психологических весов: правда и счастье ребенка, или правда и счастье его страдающих родителей?
Он улыбается мне. Понял, что у меня «живой» интерес.
– Давайте говорить не о жертвенности, а о любви. На жертву, на самопожертвование способны очень немногие люди. И, кстати, все вкладывают в это понятие разный смысл. Да и любовь каждый понимает по-своему. И все-таки… Я рискую встать в оппозицию к общественному мнению, но буду утверждать: семью, однажды созданную по любви, нужно сохранять всеми силами. Я не говорю о каких-то экстремальных ситуациях,
