Марья задержала дыхание, не смея поверить, что сестра шутит – так спокойно и привычно, словно Марья никуда и не уезжала. Словно Марья против ее воли и не возвращалась. Одернув длинную и свободную футболку, давно уже вылинявшую до полупрозрачности, Марья пошла на кухню, вслед за едва уловимым запахом кофе. Желудок сжимался, напоминая, как давно она не ела. Пол под ногами был приятно теплый, словно солнце грело его весь день.
На столе уже стояли тарелки с яичницей и поджаренным хлебом, а Аня сосредоточенно колдовала над туркой, постоянно помешивая кофе. Влажные волосы, заплетенные в тугую косу, почти прилипли к спине.
– С добрым утром, пушистая, – сказала Аня, не отводя взгляда от турки. – Но вообще могла бы и предупредить.
Пальцы кольнуло холодом, но он тут же отступил, изгнанный светом и теплом в голосе сестры. Она не злилась и не укоряла. И Марья сдавленно вздохнула, словно резко схлынула боль – тянущая, ставшая привычной настолько, что Марья перестала ее замечать.
– Я… Я хотела сделать сюрприз.
– А я хотела бы встретить тебя. И обнять – сразу как приедешь, а не поутру.
Аня сняла турку, ловко разлила кофе по маленьким чашечкам и, только поставив одну из них перед Марьей, открыла ей объятия.
– Ну, иди сюда, мелкая. Посмотрим, как ты выросла.
Марья вцепилась в сестру, как в спасательный круг, привычно привстала на цыпочки, чтоб стать с ней одного роста. Теплые, мягкие ладони ласково скользнули вдоль позвоночника, потрепали по затылку, взлохматив и без того торчащие во все стороны волосы.
– Прости, что я так внезапно вернулась. – Марья отстранилась и отвела глаза, решив сразу сказать обо всем плохом. – Мне… не понравилось там учиться. Обещаю, на следующий год я перепоступлю в другой университет, правда!
Аня прижала палец ей к губам, улыбнулась:
– Тшшш. Ничего страшного. Я тебя не гоню.
Марья едва удержала за зубами холодное, колкое и полное сарказма «правда?». Она-то помнила, как Аня чуть ли не на дверь ей указала, и слышать ничего не желая об университете в родном городе. Но может, просто ей тоже плохо было одной?
Легко находить оправдания, когда жаждешь этого всем сердцем.
Хлебная корочка приятно хрустела на зубах, но желток яичницы оказался почти безвкусным. Марья поискала взглядом солонку, но Аня только руками развела:
– Который день забываю купить соль.
Марья удивленно подняла глаза на сестру: та даже в самые лютые авралы ничего не забывала. Или просто Марье казалось, что ничего не забывала?
– Можем вместе сходить, – предложила она, собирая вытекший желток мякишем. – Заодно прогуляемся. Честно сказать, я соскучилась по нашей пыльной зиме – представляешь, там снег как-то лежал дольше двух дней подряд!
– Ничего, еще успеешь по нему затосковать.
Со стола они убирали вместе, и тихая речь перемежалась смешками и звоном посуды. Марья все никак не могла вспомнить, когда
