напротив краснела старым кирпичом. Насколько я могла видеть, коридор тянулся на десятки метров. Под потолком покачивалась тусклая лампочка, освещая череду дверей и маленькую фигурку, сидящую на стуле в середине коридора.
– Эй! Выпустите меня! – закричала я, обращаясь к сидящему.
Он встрепенулся и, покинув насиженное место, направился ко мне. По мере приближения я могла рассмотреть, что это молодой, коротко стриженный парень в камуфляже. На поясе его красноречиво выделялась кобура, которую он на ходу расстегивал.
– Прекрати орать! – посоветовал он, подойдя на достаточное для беседы расстояние и вынув пистолет.
– Меня зовут Кира! Кира Федулова! – Где-то я вычитала, что палачу труднее убивать свою жертву, если жертва перестает быть некоей абстракцией и обретает имя.
– Заткнись, слышишь? – Он передернул затвор.
– Меня похитили? Нужен выкуп? – не унималась я. – К мужу можете не обращаться, он денег не даст. Лучше позвоните матери! Мама обязательно заплатит!
– Наивная ты, Кира. Им выкуп не нужен, – раздался задумчивый голос из такого же окошка в соседней двери. – Это частная тюрьма. Им платят за то, чтобы нас здесь держали.
Внутри у меня все похолодело. Частная тюрьма!
– Закрой рот, сто тридцатый! – рассердился парень в камуфляже. – У меня приказ стрелять на поражение!
– Хотя бы ответьте, сколько мне тут сидеть? – взвыла я.
Вдоль ряда дверей то здесь, то там лязгали засовы, окошки открывались одно за другим, и в них появлялись руки и головы заключенных.
– Не думайте, что вам все сойдет с рук! Нас всех ищут!
– Скоро вас возьмут за задницу!
– Прищучат голубчиков! – выкрикивали злорадные голоса.
Я не заметила, как надсмотрщик ударил ногой в высоком берце с измочаленными шнурками по открытой дверке моего окошка. Просто в какой-то момент ощутила, как стальная заслонка пребольно стукнула меня по лицу. И, скрываясь в камере, услышала голос сто тридцатого:
– Ты спрашиваешь, сколько тебе тут сидеть? Я уже восьмой год здесь мотаю, сто тридцать первая, так что готовься состариться в этой дыре.
И вдруг с неожиданной злобой добавил:
– И запомни, тварь, никакая ты не Кира, а сто тридцать первая!
Сто тридцать первая! Скорее всего, это номер моей камеры. Получается, здесь заперто не меньше ста тридцати человек! Несмотря на трагизм ситуации, в голове тут же включился калькулятор. А неплохой получается гешефт! Если за содержание каждого заключенного брать по сто долларов в день, вырисовывается вполне внушительная сумма. Когда выйду, можно попробовать замутить что-то подобное. Если, конечно, выйду.
Интересно, кто обо мне так позаботился? Несомненно, Артурчик. Почувствовал, что дело пахнет разводом, и
