по себе.
– Что-то сомневаюсь, что он прячется далеко, – покачал головой Торрен, высматривая свечение камня, засунутого в лаз для обозначения его места снаружи городских стен. – И добычу неудобно тащить, и времени будет много уходить на поиски жратвы. Не, думаю, поблизости он. Оно. Что б это ни было.
– Ну, ладно, – Мист вздохнула и почти сразу хватанула Торрена за рукав. – Вон, лаз там!
– Где? Не вижу.
– Да светится, – отмахнулась она.
– Не вижу, – буркнул Торрен. Свечение он смог рассмотреть только спустя несколько десятков шагов. – Ну, ты даешь, я и не видел ничего, – Торрен выколупал камень из лаза, изгваздавшись в грязи, и склонился над влажной землей, с умилением разглядывая яркие, отлично различимые отпечатки, как старые, так и новые.
– Так впотьмах же, – пожала плечами девушка. – Тьма незнания – моя стихия, – пошутила она, намекая на свое происхождение.
– А, – понял Торрен. – Вот ты говорила, там, под землей, всегда темно. Или там, сумерки. Правда, что ли?
Мист смерила его уничижительным взглядом, но Торрен ничего не заметил, продолжая на ходу следить за отпечатками в грязи, чтобы не упустить добычу.
– В темноте темно, пока свет не зажжешь, – наставительно сказала она. – Что непонятного?
– Ну, а как, и дома темно, и не дома темно, и всегда темно?
– В домах у нас есть светильники, правда, не очень яркие, и на домах снаружи мы обязаны в черте города зажигать огни. Но по большинству коридоров ходим во мраке, потому что свет привлекает подземных хищников.
– Веселая у вас жизнь.
– Не жалуемся, – отозвалась Мист и притихла, прислушиваясь.
Торрен тоже напружинился – внутреннее чутье подсказывало ему, что они близко. А, может, дело было в отчаянном писке пожираемого заживо птенца.
Поляна была крохотной: три-четыре шага в длину, но на ней помещался нелепый маленький шалаш из веточек, груда грязных тряпок, куча обглоданных костей, пара птичьих трупиков… и странное существо, которое, пригнув голову к земле, ртом рвало плоть еще живой жертвы – маленького, пушистого гусенка.
– Мама, – сказала Мист ошарашенно, и Торрен привычным движением запихнул ее себе за спину.
Услышав ее голос, существо их, наконец, заметило, подняло голову: серые лохмы свисали на тощее детское лицо с проваленными глазницами, вокруг окровавленного рта прилипли перья. Ребенок, или похожее на ребенка существо было голым, за исключением какой-то грязной тряпки, намотанной поперек туловища, и тощим, таким истощенным, что можно было, кажется, пересчитать все кости навскидку. А еще, с суеверным ужасом заметила Мист, у него не было ни ладоней, ни ступней, поэтому оно и перемещалось полу-ползком, полу на четвереньках, оставляя такие странные следы.
– Пепельная срань, – оповестил Торрен о своем мнении, отступая на шаг и доставая Хладогрыз.
Существо раззявило рот, в котором
