рукопожатия – я так понимаю, подозревал, что отнюдь не каждый из присутствующих захочет подать ему руку. Я стояла боком к нему, но отлично видела любое движение – и то, что Макс ни на миг не выпускает меня из поля зрения, даже когда смотрит в глаза собеседнику.
«Что-то случилось?» – нейтрально буркнул Август. «Да, кое-что надо уточнить. По нашему вопросу», – ответил Макс. «Ты надолго?» – спросил Август. «Нет, но разговор можно отложить на утро». Макс перешел к Алистеру. О чем они говорили, я почти не слышала, судя по всему, о чем-то специфическом и интересующем контрразведку. Отложили на полночь. Чмокнув Кейт в щечку, Макс подошел к Анне. «Полковник Люкассен, мисс Анна Лерой», – произнес Август. «Отличное платье, мисс Лерой», – сказал Макс и мигом раздел девушку глазами. Она позволила себе улыбку и проводила его долгим оценивающим взглядом из-под ресниц. Ох, Макс, доиграешься… Он расцеловал Мелви и чуть ли не по стойке «смирно» встал перед Лайоном. Тот внимательно оглядел его, кивнул с каменным лицом, мол, посмотрим на твое поведение. Макс поцеловал руку леди Памеле, поздоровался со Скоттом. «Все нормально, Скотт?» – «Да, – невозмутимо ответил тот. – Хочешь, можем поговорить об этом». «С удовольствием, – сказал Макс. – Есть идея». «Подойди к полуночи», – сказал Скотт. Макс наклонился к леди Дженнифер. Старушка вздернула подбородок и… звонко шлепнула его по лбу:
– Негодник! Всех обошел, а к Делле – последней?!
Макс виновато развел руками, глазами показал на букет, мол, для нее.
– Да что ей твои цветы? – возмутилась старая леди. – Золотом ее осыпать должен, а ты цветочками ограничился! И не ври, что и так все отдал ей, а сам каждый грош считаешь!
– Бабушка, – Макс картинно опешил, – это само собой, но не при всех же!..
Я закатила глаза, пряча смех. Анна следила за мной и за ним с подозрением. Интересно, разве Август не сказал ей ничего про Макса?
– Делла, покажи ему сына! – потребовала бабушка громогласно. – Из своих рук! Не вздумай давать подержать, пока не вымолит прощение!
Я повернулась, пряча лицо за макушкой Огги. Он как раз проснулся и завозился, хлопая младенческими еще сизыми глазами с длиннющими ресницами. Макс застыл как изваяние. Я не смогла сдержать горделивую улыбку – на, гляди, это мое произведение.
Макс прикрыл глаза, тихо улыбнулся и рухнул передо мной на колени.
Да. Макс остался Максом. И ни черта с ним не поделаешь.
Сколько раз я это видела, столько же раз ловила себя на мысли, что лучше бы высокородный паршивец играл, притворялся, изображал раскаяние. А Макс каялся искренне, абсолютно. Он совершил подлость, ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать всю глубину своего падения, теперь Макса поедом ела совесть, и он просил у меня прощения. Будучи прощен, Макс продержится неделю, или даже месяц, или, если крепко возьмет себя в руки, целый год. А потом опять нашкодит, и коли все останутся живы, считай – легко отделались. Полковник Люкассен,
