приложил ему. Он просидел три месяца в захолустной тюрьме. Говорит, он мог бы уйти оттуда в любой момент, до того простые были замки, да компания ему понравилась. И с тюремщиком они ладили, не хотелось огорчать, так и остался. А теперь рвется в дело. Молодой, зубастый, смазливый и с замками управляется – мое почтение. Как тебе такой мальчик?
Шелли кивнул.
– По-моему, в самый раз, Эйб. Ты что-нибудь говорил ему о деле?
– Сказал только, что речь идет о больших деньгах, – ответил Эйб, постукивая толстыми волосатыми пальцами по краю стола. – Его интересуют большие деньги.
– Кого они не интересуют? – Шелли погасил сигарету. – Ладно, надо бы мне с ним потолковать.
– Он ждет тебя в отеле «Приморский».
– Он записался там как Робинс?
– Правильно. – Эйб посмотрел в потолок и спросил: – Как Марта?
– Хорошо, да не совсем.
Шелли достал шелковый белый платок и промокнул виски. Жест восхитил Эйба, в нем чувствовался класс.
– И чего же ей не хватает?
– Она не довольна долей, Эйб.
Толстое лицо Эйба сразу застыло.
– Она всегда недовольна, сколько ни дай. Я виноват? И вообще, она слишком много ест.
– Не уклоняйся от темы, Эйб. – Шелли закинул одну длинную ногу на другую. – Она считает надувательством с твоей стороны предлагать нам четверть. Я склонен согласиться с нею. Видишь ли, Эйб, это будет наше последнее дело. Мелочь нас не устроит. Самый лучший товар – самый большой куш. – Помолчав, он добавил: – Она хочет треть.
– Треть? – Эйбу удалось принять возмущенный и вместе с тем изумленный вид. – Она спятила? Я же не выручу за товар и половины! Да что я ей – Армия спасения?
Шелли разглядывал свои отлично наманикюренные ногти. Потом он поднял на Эйба умные, вдруг посуровевшие глаза.
– Эйб, если выйдет осечка и нас сцапают копы, мы не станем тебя впутывать. Ты нас знаешь. Мы пойдем за решетку, а ты будешь и дальше загребать денежки. Если ты не сделаешь какую-нибудь глупость – а ты на это не способен, – бояться тебе нечего. Марте осточертел этот рэкет. И мне тоже. Мы хотим получать столько, чтобы можно было завязать. Четвертью мы не обойдемся, но трети бы хватило. Вот такие дела. Что скажешь?
Казалось, Эйб размышляет. Потом, изобразив на лице сожаление, он покачал головой.
– Не могу, Генри. Ты ведь знаешь Марту. Ее одолела жадность. Между нами: если бы я дал треть, то понес бы убыток. Так было бы несправедливо. Раз я сбываю ваш товар, мне полагается разумная прибыль. Ты понимаешь?
– Треть, – мягко сказал Шелли. – Да, я знаю Марту. Она уперлась и меньше чем на треть не согласится.
– Никак нельзя. Слушай, а если мне самому поговорить с Мартой? – Эйб улыбнулся. – Я сумею ей все объяснить.
– Треть, – повторил Шелли. – Берни Баум тоже пока не закрывал лавочку.
Эйб среагировал
