что приглашение, – ответил я и обратил внимание, как Иваныч одобрительно кивнул, облегченно вздохнул и отошел к иллюминатору попыхтеть трубкой.
– Я не против, – ответил Макарыч, – вы как, Макс, Миша?
– И я в принципе согласен, – ответил Макс, – только, я же мент, ну есть еще кое-какой боевой опыт. Нужен вам на острове мент с боевым опытом?
– Мне нужен, – ответил за меня Алексей, – не сомневайся, занятие тебе найдется.
– А я бы в Лунево поехал, – сказал молчаливый Михаил, – там же вроде котельная есть и электростанция, наверное, работу там найду себе точно. Но если вы все на Сахарный, то и я с вами.
– А почему ты так уверен, что тебе работы не будет на Сахарном? – аж крякнул Иваныч. – Ты еще наш план-график на ближайшую стодневку не видел.
– Ну раз будет работа по специальности, то я тоже тогда не против на Сахарном поселиться.
– Ну что, тогда домой? – спросил Иваныч.
– Домой, – кивнул я, – идемте, Алексей Макарыч, я вас к доктору отведу, а то эта дощечка ваша… несерьезно в общем.
Макарыч оказался еще и отличной нянькой, если можно это выражение к нему применить, дети от него не отходили, он им что-то рассказывал всю дорогу до Сахарного, занимал их какими-то элементарными играми. Дети были разных возрастов, самая старшая, четырнадцатилетняя Анна, рыжий десятилетний Вовка и шестилетний Антон. Сразу после катастрофы Макарыч взял опеку над сиротами, и теперь ближе чем он у детей никого не было. Иваныч же начал «ковать железо не отходя от кассы», сначала затащил Мишу в машинное отделение, проведя ему экскурсию, а затем посвятил в планы строительства на Сахарном мини-ГЭС. Алексей тоже, уволок Максима в каюту к Васе, где они нашли о чем поговорить и что вспомнить. А я решил восполнить пробел в знакомстве и побеседовать с женской половиной переселенцев, которые все больше времени проводили в кубрике, где боцман им отгородил небольшой угол куском брезента на стропе.
– Разрешите, – постучал я костяшками пальцев по балке, спустившись в кубрик и остановившись перед брезентом, из-за которого доносился тихий разговор.
– Ой подождите, – почти взвизгнул кто-то.
– Как скажете.
– Все, теперь можно.
Я прошел за брезент и присел на свободное место на шконке. Было понятно, что женский коллектив приводил себя в порядок, одна их женщин, самая старшая, подшивала обрезанные рукава блузки, Ирина сидела на шконке, забравшись на нее с ногами и прикрывшись простыней с логотипом «РЖД», которых мы, кстати, набрали превеликое множество, вероятно, она и визжала, третья девушка лет тридцати стесняясь смотрела в пол, в момент аварии она очень сильно разбила себе лицо и сломала нос. Хоть на ее лице присутствовало пара свежих шрамов и горбинка от перелома на некогда маленьком аккуратном носике, внешность у нее была вполне симпатичная, отчасти, я бы сказал, восточная какая-то, но было видно, что девушка все равно очень комплексует по этому поводу.
– Как
