и, вытащив из крепления со стены фонарь, добавил: – Пойду сам гляну.
Я стоял у борта и наблюдал за Иванычем, он облазил все, внимательно везде заглянул, потом что-то копошился на носу и затем перелез обратно на «Аврору».
– Ну что, трупы, аккумуляторы тоже… трупы, солярки нет. Я буксирный трос зацепил на кнехт, перекинул, сейчас к нему линь лебедки цепляем и пойдем потихоньку.
– Ну давай… только потихоньку.
– А по-другому никак… Боцман!
Линь лебедки был зацеплен за буксирный трос, и «Аврора» медленно отошла от плашкоута на 20 метров, оба прожектора постоянно светили на него, боцман стоял у лебедки, готовый в любой момент сбить аварийный замок и сбросить линь.
– Все помолились? – спросил Иваныч по громкой. – Идем по малой… боцман, внимательно!
Линь плавно натянулся, по «Авроре» пошла неприятная вибрация.
– Машинное, на пониженную! Быстро!
Было слышно, как повысились обороты двигателя, и вибрация ушла.
– Ну вот и славно, идем к берегу, – сказал Иваныч, сняв кепку и вытерев ей пот на лбу.
К ЖД-полотну возвращались, когда уже забрезжил рассвет. Иваныч прибавил ходу.
– Боцман, внимательно, на счет два сбрасывай линь.
– Есть, – коротко ответил тот.
Иваныч еще добавил скорость и нажал кнопку громкой:
– Боцман… внимание…
До берега оставалось около 60 метров…
– Один… Два!
На юте что-то звякнуло.
– Линь сброшен, – услышал я.
Иваныч, сбавив ход до малого, резко увел «Аврору» в правый разворот, а плашкоут продолжал идти своим курсом, пока не наехал плоским днищем на берег.
– Иваныч, если бы у нас были ордена, я б тебя обязательно наградил! – сказал я и облегченно выдохнул.
– Ты главное не забудь про то, что ты сейчас сказал, а я услышал… до того момента, когда у нас ордена появятся, – улыбнувшись, ответил Иваныч, уже плавно подруливая для швартовки к катамарану. – Ну что… позавтракаем? Или потом?
– Давай позавтракаем, да и рассветет, все лучше будет.
– Ну да, – согласился Иваныч, – пойдем тогда зажуем что-нибудь.
Часть экипажа, находившаяся на берегу, слышала все переговоры в эфире из рации дежурного по лагерю, пока мы были в море, и никто не проявлял желания пойти посмотреть на плашкоут. Ну и мы, словно оттягивая момент, уже позавтракав, сидели в кают-компании… все молчали об одном и том же.
– Ладно, мужики, время идет… надо… – прервал я молчание.
– Ну пошли, – громко вздохнув, ответил Иваныч.
Я, Леха, Иваныч и Саша шли по кромке берега к плашкоуту, находившиеся на берегу проводили нас взглядами. Мы забрались на борт, Иваныч повозился с замками, и аппарель грузового трюма грохнулась, показав всем, кто был на берегу то, отчего мы так тянули время. Большое полотно брезента, вероятно, выполняло роль паруса, закрепленного на самодельной мачте из кусков труб,
