и луком, понюхал горячий пар, поднимающийся над супом. Под грохот несущихся мимо машин заказал маленькую бутылочку «Меконга». Он ненавидел осматривать труп на пустой желудок. Расправился с лапшой, заказал рис с красной свининой под густым коричневым сладким соусом и прикончил бутылку «Меконга».
Его пропотевшая одежда прилипла к телу. Одна из профессиональных опасностей ношения оружия в Бангкоке заключается в том, что нельзя снимать пиджак. Сорочка прилипает к животу, и ты чувствуешь тяжесть револьвера, трущегося о мокрую поверхность кожи под мышкой. Можно определить, оставил ли парень свое оружие в шкафчике раздевалки. После тренировки он выходит из душа с красной татуировкой сыпи в форме полицейского револьвера тридцать восьмого калибра под мышкой.
Глава 4
Ду́хи фарангов
Полицейский госпиталь и Главное полицейское управление занимали длинный ряд зданий, тянущихся вдоль западного края Ратчадамри-роуд и продолжающихся за углом на Рама I. На противоположной стороне Ратчадамри стоял отель «Гранд-Эраван» и святилище под названием «Эраван». По слухам, это святилище особенно любили водители такси, проститутки и частные сыщики – люди, клиенты которых были ненадежными, всегда спешили и торговались о цене оказанных услуг. Тело Бена Хоудли хранилось в морге полицейского госпиталя.
Такси высадило Кальвино рядом со святилищем. Туристический автобус как раз высадил небольшую армию тайваньских туристов, к груди каждого из них была пришпилена маленькая карточка в пластике с именем. Они маршировали по двое и несли курительные палочки, свечи и гирлянды из орхидей. Кальвино перебежал на другую сторону Ратчадамри, увернувшись от красного автобуса № 25, полдюжины тук-туков и мотоциклов и быстро несущегося цементовоза с пыльными, потрепанными наклейками с изображением Клинта Иствуда и словами «Не обгонять!» на брызговиках.
На пересечении улиц Ратчадамри и Плоенчит старый Бангкок почти не сохранился. Полицейский госпиталь пережил реконструкцию квартала. Это был длинный ряд старых построек в стиле 30-х годов XX века, характерных для Юго-Восточной Азии. Торговцы едой, разносчики и слепые продавцы лотерейных билетов суетились в коридорах, образованных этими зданиями. Кальвино прошел по длинному залу, где пахло чесноком, мочой и больничными постелями. Тюрьма запахов смерти. В палатах были длинные ставни из деревянных реек. Потолочные вентиляторы с деревянными лопастями вращались со свистом, гоняя горячий, плотный воздух. Двадцать или тридцать пациентов сидели на кроватях и играли в карты. Другие спали, свернувшись в позе зародыша на жаре. Простыни сбились во влажные холмики. Мимо Кальвино прошла палатная сиделка в белой униформе, толкая тележку с едой. Не подняв глаз, когда он окликнул ее, она исчезла в недрах отделения. Другая медсестра прошла с подносом таблеток; похоже, ей было жарко, она устала и была раздражена. Она узнала его по последнему визиту в морг.
– Нашли
