службу роду на родине ради неявных перспектив в Японии? И как он, черт возьми, умудрился уйти? Плюнул на присягу и клятвы?
– Заинтриговал, – качнул я головой, улыбнувшись. – Рассказывай, что там да как.
И поелозил в кресле, принимая такой вид, чтобы всем желающим было сразу видно, что мне в общем-то плевать, будет ли у меня «мастер» или нет.
– Щукин Антон Геннадьевич, – заговорил Беркутов и был тут же прерван.
– Щукин?! – было заметно, что Святов действительно сильно удивлён. – Но он же погиб при Байкале.
– Шестьдесят пять лет, холост, детей не имеет, – покосившись на Сергеича, продолжил Беркутов. И немного помолчав, дополнил: – Точнее вдовец. Сын и два внука погибли на войне. На том самом Байкале.
– А как же…
– Сергеич, – поморщился я, – дай человеку договорить. Успеешь вопросы задать.
На что Жень-Жень просто кивнул и продолжил:
– Как я уже сказал, «мастер», использует стихию огня. Человек он в целом добродушный, но заскоки бывают. Характер у него вообще… своеобразный, приверженец золотой середины, если так можно выразиться. У врагов ищет достойные черты, у друзей наоборот. Считает, что вдаваться в крайности нельзя. Несмотря на возраст, человек он…
– С шилом в заднице, – вставил Святов. – Если, конечно, не изменился с тех пор, как я его знал.
– Нет, не изменился, – хмыкнул Беркутов. – Мой предшественник на посту заместителя, а потом и командира первой тысячи.
Хотел я прервать его в этот момент и спросить, куда же ушёл Щукин со своей должности, да подумал, что до этого ещё дойдёт.
– После окончания войны, полного окончания, – уточнил он, – Щукин не нашёл ничего лучшего, как принять предложение главы рода Тюниных. Антон… не так предвзят, как я, – выдавил из себя Беркутов, – и посчитал, что Тюнины… достойны, – аж скривился Жень-Жень. – Он, как и всегда, посчитал, что нельзя судить на основе своих эмоций, что все не так просто, что… да и с главой рода он был хорошо знаком. Да вот беда, – самую малость злорадно произнёс Беркутов, – ошибся. Тюнины оказались ничем не лучше остальных. Я обещал ему не распространяться, сам спросишь, если захочешь, но причина уйти у него была. И, как выяснилось, возможность. Дело в том, что Щукин, оказывается, давал клятву верности не роду, а конкретно его главе, про причины не спрашивай – тут уже сам Антон клялся молчать, соответственно, и мне ничего не сказал. В итоге, после смерти Михаила Тюнина, Щукин стал свободен как ветер в поле. Это, кстати, тоже секрет, но мне разрешено тебе сказать об этом. Сами Тюнины, как ни странно, не знают об этом. Точнее не знали. Теперь-то в курсе, поди. Ну а о причинах его приезда… – тяжко вздохнул Беркутов. – Тут тебе придётся поверить мне на слово, дело в том, что клановая аристократия в России и Европе, скажем так, прогнила. Есть достойные личности и рода, но в целом все именно так. Род Дориных был воспитан в старых традициях, тут даже не о чести и достоинстве идёт речь, хотя и не без этого, конечно, главное – это единство. Они в это верили и тянули за собой весь
