же сироты, разбудившие свою волю (помните, первые экранные пионеры, супердети двадцатых были сиротами). Сироты тоже способны совершить подвиг, но он не является их желанной целью и высшей способностью – у них просто нет выхода. Сироты хорошо знают, что такое неведомое пионерам отчаянье – они жертвы, а не герои. В самых трудных случаях сироты даже намеренно приносят себя в жертву, таким способом возвышая идею и дело, которому жертвуют. Они делают это не из чувства долга, как пионеры, а просто потому, что страдание – их способ постичь истину. Сознание сироты, как и пионера, иерархично, только пионер видит себя на вершине иерархии, часто даже выше взрослых, а вот сирота ставит себя на самые низкие позиции, он самый маленький и беспомощный. В шестидесятые сирот станет очень много в белорусских фильмах, они оттеснят пионеров, и почти до 1980-х годов все важные, заметные и влиятельные детские образы будут основаны на типе сироты: Иван Макарович, Василёк Микулич, Бориска Михевич, Валя Беда.
Так, переписав сценарий «Полесские робинзоны» Григория Колтунова, разрушив художественный мир до основанья и создав новый, зловещий, вихренный, в противовес и даже назло слащавому миру соцреализма, Лев Голуб дал белорусскому кинематографу новый образный строй. То, что от замысла «Полесских робинзонов» Голуб не отказался, выяснится много позже, накануне Пражской весны, в милом детском фильме белорусско-чешского производства «Пущик едет в Прагу». А до той поры Лев Голуб будет водить героев по сумрачному миру, чьи первые черты проявились в «Детях партизана».
«Миколка-паровоз» был вторым фильмом Льва Голуба и второй экранизацией, для которой выбран популярный первоисточник, детский литературный хит. Повесть Михася Лынькова «Миколка-паровоз», впервые изданная в 1936 году, стала классикой детской литературы, экранизация Льва Голуба – классикой детского кино, а кроме того, ей принадлежит необычная заслуга – первый в белорусском кино цветной образ дореволюционной эпохи. Эта заслуга никогда не замечалась рядом с незначительными, но громоздкими кинозаслугами, на которые было принято обращать внимание, – воплощением образов Ленина, революции, военного героизма. Расцвечивание девятнадцатого века и еще более старых времен (чем старее, тем лучше) не вызовет удивления: от них остались только цветные картины, потому их цветной кинообраз как будто закономерен. Дореволюционный двадцатый век по привычке представляется черно-белым, оттого что черно-белая фотография и кино сохранили намного больше его реалистических портретов, чем живопись. Этот занимательный стереотип в белорусском кинематографе разрушен детским фильмом «Миколка-паровоз» по сценарию автора повести Михася Лынькова. Еще «Миколка-паровоз» – первый белорусский фильм со сценами сновидений, действительно похожих на сновидения, это значит первый фильм, вышедший даже за пределы реализма, хоть трактовка Льва Голуба крайне учтива к реалистическому первоисточнику.
Рассказ о Миколке начат героической оркестровой
