внимательно осмотрела квартиру, потом устроилась в гостиной и принялась разглядывать обстановку. Икона Матроны Московской мирно соседствовала с китайским свитком, на котором золотом были выведены иероглифы. Китайский я знаю не очень хорошо, но вон тот иероглиф, по-моему, означает «процветание». Что ж, логично – что-нибудь да поможет… Для бывших атеистов такое смешение вообще очень характерно.
Мебель дорогая, но себе бы я ни за что такую не выбрала – слишком уж отдает «Тремя мушкетерами». Почему-то имитация эпохи Людовика Тринадцатого необычайно привлекательна для состоятельных дам. Может, когда все они были пионерками, то дружно смотрели фильм с роскошным Олегом Табаковым в роли короля? «Первая часть Марлезонского балета!»
На всем лежал отпечаток могучей личности госпожи Южиной. Одежда покойного Петеньки занимала от силы одну шестьдесят четвертую от общего объема шкафа в супружеской спальне. Все, что принадлежало молодым, было, очевидно, спрятано в их собственной комнате. Вещи в квартире чем-то неуловимо напоминали хозяйку – то ли внушительными габаритами, то ли избытком позолоты, то ли общим выражением простодушного богатства.
Я прикинула, кому можно позвонить по поводу гибели Петеньки, и остановила свой выбор на Гале Мироновой. Майор Миронова была типичная «капитанская дочка». Не то чтобы Галя напоминала героиню произведения Александра Сергеевича Пушкина. Просто ее отец, а до того и дед служили в милиции, так что Галина была потомственный сыскарь. Отец Галины закончил карьеру в чине капитана (он вышел на пенсию по состоянию здоровья после тяжелого ранения) и обожал давать дочке советы по работе, на что она мне частенько жаловалась. Вот так Галя и получила свое прозвище. Мы несколько раз пересекались с Мироновой по некоторым делам. Баба она была неплохая, спокойная и невредная. Да и мне кое-чем обязана. К примеру, в «Деле о покойной новобрачной» я ей здорово помогла. Так что я смело набрала номер ее мобильного.
– Здорово, Охотникова! – обрадовалась мне Галина. – Подскочишь ко мне, кофейку попьем, потрындим о своем, о бабском? Или ты по делу?
– По делу, Галь! – вздохнула я.
– Трудого-о-олик! – с укоризной протянула майор Миронова и тут же перешла на деловой тон, – ну, не томи, излагай.
– Петр Южин, пятьдесят лет. Огнестрел, выжил. Потом повторное покушение в больнице, успешное.
– Ну? – напряглась капитанская дочка. – Мое дело-то. Откуда в курсе?
– Охраняю родственников по поручению вдовы, – отрапортовала я.
– Уф, Охотникова, умеешь ты устроить человеку переживание, – вздохнула Галя. – А я-то думала… Ну, и какой тебе в этом интерес? Охраняешь себе и охраняй…
– Неувязочка имеется, – сообщила я. – Вдова уверена, что ее престарелую свекровь восьмидесяти с лишком лет тоже убили. А теперь примутся охотиться на остальных родственников до третьего колена.
– Сериалов про ментов меньше надо смотреть! – в сердцах отозвалась Миронова. – А то насмотрятся, и за каждой помойкой им мерещатся
