слов.
– Увезли? И похоронили? – переспросил он вслух, мгновенно вспомнив окованный золотом череп-кубок.
– Должен заметить, без всякого медицинского освидетельствования и документального подтверждения смерти.
– Когда это было? Хотя бы примерно?!
– Тише, не кричите, – фельдшер обрадовался, что наконец-то заинтересовал следователя. – Могу сказать точно – три года назад, зимой. Откуда и когда он взялся у Кузминых, не знаю, но увезли его мертвого в легковой машине. Завернули в ковер… Представляете, и это интеллигентные люди!
Неизвестного старца похоронили в Зубцовске тоже три года назад, в восемьдесят седьмом…
– Кому еще говорили об этом? – Бурцев подтянул к себе Сливкова – тот с достоинством освободился, поправил ворот рубашки.
– Неоднократно писал в областную прокуратуру, естественно анонимно, никто не обратил внимания. Вы же понимаете, не могу открыть своего имени, Студеницы – городок очень маленький, а эта загадочная семья Кузминых и все, кто к ним приезжает, представляют определенную опасность… Почему они увезли хоронить Николая в другой город? Почему именно в Углич? Что это за традиция – увозить и прятать покойников?.. И еще, подумайте, отчего это жена Алексея Владимировича, Ольга, не вернулась с похорон? Да-да, та самая жена-девственница?
– А она что, не вернулась? – окончательно обескураженный, спросил Бурцев.
– И не вернется, – уверенно заявил фельдшер. – Потому что заочно выписалась. И никто не знает, жива ли она…
– Скажите, а у этой старушки родственники есть в городе?
– Никого! Одинокая была… Но в доме у нее сейчас живет квартирантка! – вспомнил Сливков. – Даже не квартирантка, а как бы сказать… последовательница этого самого Прозорова. Молодая, красивая женщина, учительница, но живет странно!
– Обливается водой на морозе? Ходит босой по снегу?
– И не только! В ней что-то колдовское есть. Ученики ее обожают, а я боюсь, она их в секту свою незаметно всех переманит. Это дело надо остановить!
– Остановим, – пообещал Бурцев, чувствуя какое-то странное оцепенение мыслей и чувств.
6
После гибели племянника Алексей Владимирович срочно вызвал его сестру из Санкт-Петербурга, где она только начала учиться на юридическом факультете, и буквально посадил под замок, не разрешая выходить даже во дворик собственного дома. Мало того, запретил приближаться к расшторенным окнам, говорить по телефону и снимать трубку, когда кто-то звонит. Он не пустил ее в Углич на похороны Николая, оставив в забаррикадированном доме вместе с дальним родственником Василием, прибывшим сразу же, как получили известие о трагедии. Этот тридцатилетний детинушка, разумеется, никаким боком к семье Кузминых не относился – дядя представлял родственниками всех, кто приезжал и останавливался у них, – а скорее всего был вызван для помощи и охраны. У Васи был добродушный вид из-за ранних
