тебя любоваться… – Андреа остановился возле стоящего у входа горшка с кустарниковой розой.
– Согласен, тут красиво, и, самое главное, кормят просто отлично! – Артур поздоровался с барменом, который как раз заметил их присутствие.
– Здоров, парни! Уже неделя прошла, как вы были у нас в последний раз! – бармен вышел из-за стойки и пожал им руки. – Вам как обычно: пару стейков средней прожарки, один с кровью, парочку шампуров шашлыка, и две порции салатов? – мужчина закинул полотенце, которым протирал бокалы, на плечо, и взял в руки блокнот с ручкой.
– Да, Пауль, как обычно, но ещё принеси нам, пожалуйста, к мясу бутылочку DRC Romanee Conti урожая 1934 года… Кстати, я заметил, что твой немецкий акцент почти пропал, до этого он был более ярко выражен, наверно, часто практикуешься? – раздался голос Артура, поднимающегося на второй этаж по винтажной лестнице.
– Романи Конти? Серьёзно?! Цена за бутылку – шестьдесят пять тысяч долларов! Ты что, клад нашел, что можешь позволить себе такие покупки? – Андреа засыпал идущего впереди друга вопросами. – Работаешь за три тысячи в месяц, концы с концами не всегда свести можешь, а тут бутылку вина за шестьдесят пять покупаешь! Да ты реально больной на голову человек! – его недоумению и вопросам не было предела.
– Успокойся, сейчас я могу себе это позволить. Раньше не мог, а сейчас вот могу. Да и что ты так завелся, не ты же купил, а я. Угощаю, друг мой! – Артур открыл занавес vip-комнаты, вошёл и плюхнулся на мягкие пуфики, устилавшие пол вокруг стола.
– Да я просто не пойму, откуда, вот и всё. Ты меня, честно сказать, прям ошарашил! – Андреа сел с противоположной стороны стола.
– Кстати, я хотел бы у тебя кое-что спросить, – Артур сел, поджав под себя ноги, и посмотрел на друга. – Сколько тебя знаю, ты никогда в разговорах не упоминал родителей. Почему? – глядя ему прямо в глаза, спросил иной.
– Наверное, потому, что я их никогда и не знал, – Андреа немного помолчал, прежде чем продолжить. – Меня с детства растила тетка, да и та была не родная. С её слов, она нашла меня в парке возле дома. Я лежал в какой-то корзине, завёрнутый в пелёнки и плед. Даже записки никакой не было. Просто выбросили, как мусор, и всё. А тётка нашла, принесла домой и воспитала, как своего сына. Не сказать, что детство моё было счастливым, но я всегда был сыт, одет, обут. Когда мне исполнилось восемнадцать, тетя заболела неизвестной болезнью. Ни один врач в городе не мог понять, что с ней. Когда пошли осложнения, она промучилась пару месяцев и умерла. Квартиру завещала мне. Вот, наверное, по этой причине я и не рассказывал никогда про своих родных, – Андреа закончил свой рассказ и откинулся на спинку кресла. Его лицо, на котором только что было недоумение, а ещё пару часов назад – лишь радость, стало грустным.
– Как же это печально, не знал, что у тебя такая тяжёлая жизнь, – раздался за спиной Андреа голос с легким акцентом.
Парни
