итывала письма перед отправкой.
– Эльф? – Она с любопытством посмотрела в открытое окно.
– Салгант уже в школе, так что вряд ли.
– Что же, у нас может быть только один эльф? Вдруг на первый курс еще кого-то зачислили. Тоже высокого, красивого.
– И на белом коне, – кивнула я.
– Мы уже два месяца учимся, а эльф прискакал только сейчас, как-то сомнительно, – тоже выглядывая, сказал Ильим.
Конь печально обнюхивал землю в поисках травы, вздыхал, но покорно стоял на месте. Конюхи почему-то не шевелились, и он в гордом одиночестве мечтал о ведре овса или пучке сочной травы. Во всяком случае, с верхушки почтовой башни его поза, на мой взгляд, символизировала именно тоску по еде. Жаль, выражение морды отсюда было не рассмотреть.
В поле нашего зрения появился крепкий мужчина, он залез в седельную сумку, вынул какие-то бумаги, свернутые в трубочки, и опять ушел. Конь внимания на него не обратил и, кажется, смирился с отсутствием травы на нашей голой земле.
– Это точно был не эльф, – разочарованно протянула Лил.
– Уверена? Может быть, он просто поднабрал веса и подстригся, – уточнила я у нее, перебирая собственные письма.
– И заодно укоротил ноги, – фыркнула она.
– По выправке похож на военного, – задумчиво проговорил Ильим.
– О, может быть, его прислали вместо Эрвира?
Мы с Ильимом одновременно поморщились. Наша усиленная и ускоренная программа никем не отменялась. Как и обещали, пары начались на месяц раньше. Только вместо Астера, который взял отпуск, занятия у боевиков проводил Эрвир. Так же, как и дополнительные тренировки в пять тридцать утра для пяти избранных ведьм и ведьмаков. Он был жестче Астера, нетерпеливее и заставлял бегать. Да, потомственных ведьм и ведьмаков гоняли как ездовых собак. Он обычно начинал с того, что называл нас бездарями, а потом занимался нашей физической подготовкой. По его мнению, с такими боевыми силами, как у нас, надо не шептать заклинания арканов, щитов и усиленных пульсаров, а уметь бегать. Видимо, чтобы пугать врага массовым забегом с препятствиями. И мы бегали, по пятнадцать кругов в начале и по пятнадцать в конце. Еще отжимались, приседали, метали снаряды. Хорошо еще, нас не учили ходить на руках. Дан убеждал, что у Эрвира это любимое упражнение.
Но хуже всего было то, что с возвращением Астера наши рассветные тренировки все равно остались за Эрвиром. И кто его знает почему! Мы надеялись, что Астер о нас не забыл, а просто физически не мог выкроить время. Набранный первый курс оказался многочисленнее, чем был наш. Только ведьм и ведьмаков насчитывалось пятьдесят человек. А профессор вел дисциплины как раз у первогодков, и времени на других, видимо, у него не оставалось.
Но нам помог случай. Эрвир куда-то спешно уехал, никто из нас, если честно, не интересовался куда и зачем. Нам просто сказали, что в ближайший месяц его не будет. В тот день мы всей гурьбой попрыгали от радости, взяли Майлза с его «зельем» и закрылись в нашей с Лил комнате. К середине ночи Эзра признался всем в любви, Ильим тихонечко заснул на моей постели, Майлз и Энни опять целовались. А я ушла и до рассвета гуляла с Салгантом, чтобы проветриться. Никто не побежал нас искать и пугать правилами поведения, ловить и тем более наказывать, а отпирающее заклинание, примененное после отбоя, снова никого не потревожило. Отсюда следовал вывод, что, в принципе, пока никого не убивают и все вовремя заходят на территорию школы, о вас почти не вспоминают.
После того дня мы не слышали об утренних пробежках полторы недели, но, видимо, наше счастье закончилось. И в ближайшем будущем мы выясним, какому методу устрашения врага нас обучит военный. Хорошо бы существовало боевое вышивание, Эзра бы точно порадовался и перестал ныть, что его руки не предназначены для подтягиваний. И пальцы у него тоненькие, как у вышивальщицы.
Лил и Ильим еще говорили о чем-то, но каждый был занят своим. Дописывать письма прямо перед отправкой – наше с ними излюбленное занятие. Правда, в этот раз у меня уже все было готово. И я просто крутила в руках белый конверт, предназначенный для правителя Западного королевства эльфов.
Это было уже третье письмо, отправленное ему. На все он отвечал. Только раньше я спрашивала что-то по делу, а теперь почти личный вопрос. И я сомневалась, стоит ли ему писать о том, что я хочу принять предложение Фредерика Мокшана.
Меня саму это не прельщало, но я не планировала идти до конца. Хотела объявить о помолвке, и все. Мой сосед, арендатор и претендент на сердце (читай: приданое) в одном лице, после сбора урожая решил расторгнуть договор аренды. А он пять лет был пользователем самого крупного куска земли и платил ежемесячно. Объяснил он все очень просто. Поле нужно было только как опытное для разведения какой-то особо стойкой пшеницы. После чего он скучающим голосом еще раз предложил стать его женой, пообещав, что на время помолвки поле останется
