на контрасте с застывшей невозмутимостью, утонченная и ранимая до невозможности, но уже стремительно набирает динамику и переходит в бег. Юный Минж ясно почувствовал, как где-то из запредельных сфер этого бездонного пространства вдруг возникла и начала нарастать могущественная Сила, быстро заполняя собой весь окружающий мир. Собственно, неизвестная Сила не заполняла поднебесное пространство, а легко покоряла его своим присутствием, сминая все грани и очертания, обращая мир в ничто! Перед всесокрушающей мощью неведомой Силы хрупкая душа Минжа затрепетала, как свеча на ветру, чувствуя Ее Величие и Славу и свою ничтожность и пустоту. Ибо при таком противостоянии все живые соки души – чувства мира, – чем, собственно, жила и питалась душа, мгновенно превращались в пар и исчезали. Буквально в несколько мгновений Минж по-настоящему ощутил всю призрачность жизни и своих претензий к ней. Он распластался на изменнической земле, вопия в сердцах, прося о пощаде, понимая, однако, что в данный момент перед ним «стоит» не какая-то безликая блажь, о которой ему твердили учителя, а истинный Хозяин и Господин… Повелитель и Решитель всего сущего, видимых и невидимых вселенных – Личность! Творец в непревзойденной Славе и Любви – Бог! Он приблизился, и от лица Его бежала Вселенная, и кровь в жилах сделалась огнем!
– Пожалей, Господи! – единственное, что вырвалось из уст пораженного Минжа.
Явление, а правильнее сказать – Приближение – длилось несколько мгновений и мягко отступило… Что тоже оказалось великой милостью Творца; Минж понял это каждой клеточкой своего дрожащего тела. Мир постепенно возвращался, и его пустота ничем не задевала пустоту души. Все стало ничем, не имеющим никакой ценности и значения, пустячным и безликим – иллюзией. И вся безграничная вселенная – с маленькой буквы.
Несколько последующих дней Минж провел в дивном отстранении. Он ел, пил, спал, разговаривал с близкими, играл с сестрами… При этом с удивлением наблюдал странную непричастность ума к движениям тела. Да к чему бы то ни было! Гуляя по саду, вдыхая аромат цветущего миндаля, Минж не находил в себе больше тех чувств, которые обычно возникали ранней весной среди великолепия бледно-розовых цветущих деревьев: запах имелся, красота присутствовала – чувств не было. Мир оказался пустым изнутри; поведение взрослых людей, всерьез рассуждающих о чем-то, Минжа просто забавляло: игры с сестрами и те имели больше смысла.
Звездное небо также перестало к себе манить; собственно, в нём ничего загадочного не наблюдалось: звездная россыпь, такая же эфемерная и безучастная ко всему. Несколько раз Минж чувствовал, как вздрагивал мир, но его пугало могущество Силы, стоявшее за этим явлением, и Минж падал ничком на землю, дрожа и замирая от страха и восторга. Каким-то образом Минж понимал, что не готов к откровению, он лежал и просил прощения… Напряжение потихоньку спадало, и в сердце снова возвращалась отстраненность и пустота. Определенно, это было откликом Неба на все его призывы, до конца
