тошноты параноик.
– Мы сокращаем время подготовки самолета, – спокойно ответил капитан. – Истребители будут передаваться вам сразу с вооружением, в случае чего можно быстро подготовить их к вылету.
– И пушки заряжены?
– Когда в ангаре стоят – да.
Истине это слегка не соответствовало, – в ангаре как раз оружие держали разряженным. Но таких тонкостей замполит не знал, и потому успокоился:
– Ну ладно…
С тех пор на душе у Хваленского стало полегче.
…На седьмой день капитан устроил лейтенантам экзамен с пристрастием, и был приятно удивлен – все трое смогли выучить необходимые фразы. Даже Ашот отвечал без запинки, – правда, его акцент наверняка поставил бы на уши всю радиоразведку американцев, выйди он в эфир.
– Отлично. Сегодня дам каждому провозной полет, чтобы проверить вас, – а там посмотрим, – заключил Хваленский. – Кто полетит первым?
– Я, – хором сказали все трое. Капитан улыбнулся:
– Понятно… Первым полетит Маргелов, потом Газарян, третьим – Николаенко. Вопросы есть?
– Никак нет!
– Тогда в машину – и на аэродром.
…Было чертовски приятно снова оказаться в небе после стольких дней изматывающей рутины. Пока самолет набирал высоту, внизу виднелись ровные квадратики рисовых полей, небольшие аккуратные деревеньки, рощицы возле озер, извилистая ленточка реки… Потом МиГ врывался в облака, и за стеклом бурлила серо-белая хмарь. А спустя секунду-другую машина вдруг оказывалась в чистом небе, – и справа ослепительно вспыхивало солнце. Земли больше не было видно; куда ни кинь взгляд, – всюду лишь сплошное белоснежное поле от горизонта до горизонта. Тут и там над этой небесной равниной поднимались причудливые нагромождения облаков, напоминающие то горы и сказочные замки, то невиданных чудовищ, – и Хваленский то облетал их, то проносился прямо сквозь очередную призрачную скульптуру. Сердце лейтенанта, как и тогда, в училище, сладко замирало, когда самолет приближался к облаку – а вдруг не прорвется, застрянет в нем, как в сладкой вате? Но «спарка» упрямо пробивала себе дорогу сквозь тучи, и снова неподалеку сияло приветливое солнце.
– Бери управление! – раздался в наушниках старлея голос Хваленского. – Маневрируй, как в голову взбредет. Я хочу посмотреть, что ты умеешь. – Уступаю.
– Есть, принял!
Левой рукой Володя плотно обхватил РУД – рычаг управления двигателем, – правой же взялся за ручку управления самолетом, а ноги поставил на педали. Глубоко вздохнув, он улыбнулся сам себе и произнес:
– И р-раз! – и плавно, но быстро двинул ручку управления влево.
Бочка! Линия горизонта бешено вращается по кругу. Раз, два, три. Хватит, теперь мертвая петля! Прибавить обороты, ручку плавно на себя, – и машина задирает нос в
