плоти, это камень любви. В бирюзу превращаются кости людей, умерших от неразделенных чувств. Ганзура, богиня женщин, для которой донзарки до сих пор оставляют хлеб в лесах, создает эти бесценные самоцветы и наделяет их волшебной силой. Поэтому украшения из бирюзы приносят удачи в любви.
– Так, я о том же, – осторожно заметила Сидия, но от ядовитой реплики насчет суеверий подруги не удержалась. – Уж кому, а тебе, Дэйра, бирюзовые украшения крайне необходимы. Странно, что ты их не носишь.
– Я не донзарка какая-то, чтобы в народные приметы верить, – огрызнулась Дэйра, чувствуя, что вступила на слабую почву. Ее «холостяцкое» положение было не менее популярной темой сплетен, чем церемония «Утреннего Цветка». Однако сегодня маркиза была не способна к юмору – о себе тем более.
Спасла положение Ирэн, которая не любила долго молчать.
– Кстати, про донзарок, – прогудела она. – Слышала, что принц подарил Модэт не только посуду с диадемой, но еще и десять донзарок из разных герцогств страны. Эта часть подарка замалчивается, но мне одна хорошая знакомая из Майбрака написала. Весь двор подробности смакует. Говорят, девицы очень красивые, не моложе пятнадцати.
– Зачем принцессе донзарки? – не поняла Элис. – Разве у нее в Дэспионе своих донзаров нет?
– Как? Ты не знаешь? – Сидия переглянулась с Джерикой и прикрыла лицо веером, как полагалось делать вабарке, когда ее смущали. – Потаскушка любит женские тела и держит целый гарем у себя дома. В Майбраке она заскучала, и принц решил развеселить любовницу, ой, простите, приятельницу оригинальным подарком. По слухам, Эрик собирал девиц по всей Сангассии, даже у нас хотел взять парочку, но из Эйдерледжа донзарок везти слишком долго. Впрочем, зря. Наши девицы дали бы фору любой сучке из восточной Сангассии.
– Какой ужас! – воскликнула простодушная Элис и скосила глаза на Дэйру. Она всегда повторяла поведение подруги, когда не знала, как поступить.
Дэйру вдруг бросило в озноб. Она дернулась, и Марго уколола ее в бок иглой, которой пришивала очередной бант. В последний момент горничная решила, что бантов на платье слишком мало, а так как молодой маркизе было на платье плевать, Марго взяла инициативу в свои руки. За укол она получила веером по голове, впрочем, если бы Дэйра не ушла в свои мысли, шлепком веера горничная бы не отделалась.
Если это правда насчет гарема из донзарок, то Дэйра в Модэт была разочарована. Первой казнью, которую она увидела в жизни, стала смерть барона Ингульского, дяди Джерики, которому отрубили голову десять лет назад. Сначала сластолюбивый барон не давал спуску собственным донзаркам, но, когда его страсть вышла за пределами Ингула, и он начал красть женщин из других земель Эйдерледжа, над ним был учинен герцогский суд, который вскрыл извращенный интерес барона и к мужчинам тоже. За влечение к людям одного пола в Сангассии рубили голову. Будет жаль, если Модэт когда-либо обвинят в подобном.
– У
