сейчас провожу.
Брюки без трико, пиджак на голое тело. Больше ничего не надо. Любой мороз меня не остудит. Зачем мне туда? – не знаю.
Вышли оба на уличную стужу.
Машины замело метелью, пока мы были в сауне. Мою тоже – обметать придется.
– Знаешь, я продалась за эти работы Декарту, – посмотрела Лиза вдаль, – а потом уже тебе… Меня без них отчислили бы к слову… Ты сейчас абсолютно прав, делай с этой жизнью что хочешь, за деньги можно оправдать любое дерьмо… Но ты понятия не имеешь, что я, что многие люди и не за такое с головой хоть куда. У меня мать больная, денег не то что нет, долги только растут почти ежедневно. Вам это повидло, смотреть на чужую безысходность? А? – Выдох Лизы зимним воздухом. – Мир не ваша игрушка!
– Ты сама выбираешь, что тебе делать, – не раздумывая мой ответ. – Никто тебя не заставлял.
Ее лицо омертвело после этой сауны. Бледное, как у обычного гостя морга. Находиться рядом с ней во истину противно. Несло всем, всем непристойным.
– Да не поймешь ты, никогда не поймешь. Декарту тоже это передай, – развернулась и ушла.
Снег. Значит новый год, – подумал я, с новой сигаретой, что завалялась в пиджаке. Затяжка, другая. Из тела вместе с дымом выходили пары ярости и злости на Лизу.
Глава 3
Белый потолок комнаты. Моей. Лежал в кровати. Слепило глаза зимним солнцем. Какой идиот не закрыл окна шторами? Ах да, пока что я не имею прислугу.
Поход в сауну закончился, Декарт остался доволен Алисой. Мне все равно, что там у него.
Тело с желудком внутри атаковал голод.
На стене в комнате висели часы с кукушкой. Время девять десятого. Без алкоголя вчера отлично провели время, да и на утро осадок разговора с Лизой стерся.
Быт мой проходил в коттедже всю жизнь. Точнее в двух. Сначала купленный, а потом построенный лично, совместно с отцом. Поэтому и колледж. Факультет строительства. Делать другое – ничего не умел, да и не хотелось.
Спускаясь по лестнице, заметил записку. Такие оставляют мне предки перед уходом.
"Рамиль, в холодильнике обед. Мама", – витиеватый почерк по всему листу. Спешила.
Бумажное послание отложил на ступеньку, а завтрак откладывать нельзя. Открыл холодильник, утыканный наполовину магнитиками с разных стран, в которых побывала моя семья. "Бразилия" упала, как и полагается по своему весу
– Борщ, молоко, капуста… да где же оно? – рыскал, с бормотанием, медвежьей лапой.
Нашел спрятанное – банку красной икры, начатой всего на одну ложку. Рядом семь пачек тонкого хамона, импортированного из Италии и представляющего для меня огромную ценность. То, что привозят оттуда на экспорт в Россию, никак нельзя считать продуктом высшего качества.
Вытащил одну упаковку мяса, достал кровавую банку.
Чайник в процессе кипения, можно строить бутерброды. Рядом с холодильником хлебница. Пусто. Из бакалеи остались только крекеры.
– Совсем, значит, по-буржуйски будем, – жестянка
