Лишь вампир радовался ненастному дню. Он шел по улице, граничащей с пустырями и свалками. Разбитый влажный асфальт скрипел под ногами. Слабый ветер живописно развевал новый алый плащ. В таком облике Евгений ложно казался себе почти неуязвимым, героем боевиков. Но он понимал, что с ним играют. Как минимум три силы сочли, что он может быть в чем-то полезен им. Кого стоило по-настоящему опасаться? Мир колебался тенями бесцветных снов недоверия и непонимания. И вновь мучил голод.
«Ощущаю сумасшествие. Кажется, будто круг замкнулся. Тяжелый железный круг, рассыпающий ржавчину и сажу, – думал в смятении Евгений. – Я не изменяюсь… совсем! Как странно! День ото дня не замечаешь неизбежных метаморфоз, а когда их нет – становится не по себе, даже жутко… Должно быть, приятно не стареть, но мне чудится, будто я уже дряхлый старец. Ясный факт: я не жив».
Логические рассуждения не отменяли паники. Евгений отказывался поверить себе. Люди порой сильно расстраиваются из-за мелочей, но быстро принимают несерьезные напасти. А когда происходит что-то по-настоящему ужасное и непоправимое, обычно нескоро верят в реальность. Какая-то часть сознания так и остается с минувшими воспоминаниями о мире и покое, окуная в отрешенную меланхолию до тех пор, пока не оказывается упущена последняя возможность спастись. Евгений, похоже, впадал в подобный ступор. Он просто ждал, кто еще нападет, кто спасет, кто пойдет на шантаж.
«Может, вернуться домой? Помыться, одежду сменить… Хотя я не потею! И это тоже страшно, тело ничем не пахнет, даже кровью», – рассуждал он, то цепляясь за бытовые мелочи, то забывая о том, что еще наделен подобием тела, бренной оболочки. Или, возможно, он уже превратился в сгусток ночной тени, лишь от неверия в эти метаморфозы сохраняя очертания юноши шестнадцати лет.
Но солнечные лучи не рассеивали его, не выжигали огнем. Порой хотелось спать и есть. Нет, он еще был жив, возможно, самую малость, но жив. И именно эта живая человеческая частица тянула и звала обратно домой, под защиту пустой холодной комнаты, в кокон привычного страха и тоски.
Сквозь облака медленно проступила бирюзовая прогалина, словно зажегся маленький фонарик. Рубиновые глаза вампира резанул яркий свет, напоминая, почему он не может вернуться. Он – зверь. Противоестественный хищник, который в любой момент способен наброситься на беззащитную родню. Поэтому и бродит в немноголюдных районах вблизи свалок и пустынных парковых зон. Проклятый, отмеченный клыками твари, вампира. Асура, кем бы ни были эти асуры… Здесь он рисковал напасть разве что на случайных бродяг. Или же самому стать мишенью для охотников.
«Надо найти убежище. Как-то создать его», – рассуждал Евгений. Но мысли двигались лениво, как в полудреме. Здравых планов не выстраивалось. Его снова подтачивал голод, нежданный доброжелатель не спас его, не исцелил.
Евгений проклинал свою новую природу за то, что все тревоги и потребности вампира ограничивались желанием напиться крови, насытиться багряно-сладким ядом для сердца и разума.
«Доброжелатель»
