с тем ужасом, который на них творится, путешественник добрался к загородному шоссе уже только к вечеру, зато обошлось без приключений. Мчась на перегонки с заходящим солнцем, он пролетел оставшийся путь и уже в сумерках подкатил к железным воротам летней резиденции старших представителей семейства Литониных.
– Ой, Ярик, ой родной мой, сыночек, в порядке, – обрадовалась мать и крикнула мужа – Олег!!! Сын приехал!
Они обнялись, мать плакала, хмурый отец погнал всех в дом и закрыл ворота. Ярик оставил велосипед у крыльца и с огромным удовольствием избавился от поклажи, просто кинув рюкзак в сенках.
Пока Ярослав отмывал дорожную пыль, отец спросил:
– Что там происходит? Сосед говорит война началась?
– Нет никакой войны, – замотал головой сын, отфыркиваясь от воды, – но лучше уж война, чем то, что сейчас творится, сначала вспышка была и как землетрясение, еще гул такой низкий, тут, наверное, тоже самое было?
Отец утвердительно кивнул.
– Потом люди попадали, не все правда, и начали дергаться как в припадке каком… – продолжил было Ярослав, но осекся, увидев разом помрачневшего отца – что-то случилось?
Отец отвел взгляд и ответил:
– Да, со мной тоже такой припадок был, мать перепугалась, хорошо быстро закончилось, только ничего такого не помню, вроде только стоял, потом смотрю уже на стенку на полу, а Даша рядом плачет…
Сели за стол при свечах и керосинке. Пока ужинали, Ярослав рассказывал про то, что происходило по всему миру, постоянно посматривая на отца, боясь заметить какие-нибудь изменения, но все вроде было нормально. Насколько, конечно, это в принципе возможно при той ситуации, в которую погрузился весь мир.
Ярослав был крайне измотан поездкой, и отец разогнал всех спать, утро вечера – оно мудренее.
Утро оказалось не только мудренее, но и больнее, нагрузка от вчерашнего марш-броска жестко отдавалась в мышцы ног, спину и в то, что называется ее продолжением, все-таки велосипед требует к себе некоторой регулярности использования. Кряхтя и причитая, Ярослав вяло попытался подняться и рухнул обратно на диван, когда отец собрался на колку дров для истопки бани.
Младший Литонин все же умудрился добраться до умывальника и худо-бедно ополоснуться, и начал чистить зубы, когда треск и мат с улицы, заставили его с мятной пеной из рта и торчащей из него же зубной щеткой выскочить на крыльцо, куда уже прибежала и мать с кухни.
Отец полусидел на земле в положении Фаулера, опираясь на руки, перед ним полыхала разваленная пополам колода, в обуглившемся пятачке между горящих половинок торчал колун с почерневшей ручкой.
– Што жа хежня? Тьфу!!! Чего произошло, батя, ты как? – сплюнув пасту и вытащив щетку изо рта, Ярослав одной рукой помогал отцу подняться.
– Чертовщина какая-то! Из меня как будто молнией бахнуло, когда полешку разваливал,
