он тропку.
Заходили с леса, когда позади услышали треск. Кто-то крупный и стремительный быстро приближался. Раздавшийся рык прекратил наши догадливые метания. Химера шла по свежему следу. Зачем ей это надо, думаю, разъяснять не стоит.
Не сговариваясь, мы бросились вперед к серой громаде института. Связываться с лесной бестией, не имея артиллерийской поддержки, бессмысленно. Мало того, что в нее трудно попасть – угадывает, куда полетят пули, прыгает, как на батуте, – четыре-шесть метров легко, а еще размеры. Кошка с бычка многим сталкерам покромсала жизненные перспективы.
Листья шуршали в уши, ветки хлестали по лицу, сучья цеплялись за одежду, упавшие гнилые стволы ставили подножки. Я бежал изо всех сил, продираясь сквозь строй деревянных рук.
Кочан физически крепче меня и скоро обогнал. Страх, что окажусь первым блюдом, хлестнул не так сильно, как мысль, что прожженный сталкерюга подстрелит меня. Просто обернется и пустит веером очередь. Химера займется мной, тем временем он удалится не прощаясь. Но нет, разойтись нашим дорожкам предстояло немногим позже.
В какой-то момент показалось, вот сейчас расцепятся ветви и из зарослей выпрыгнет чудовище. Я уже слышал его сиплое дыхание, ощущал содрогание почвы под лапами.
Кочан, в чью спину я вцепился взглядом, словно в спасительную соломинку, вдруг исчез. «Что за…» – не успел я додумать, как в траве под ногами разверзлось жерло люка. Я только успел прижать автомат к груди.
Подвернуть ногу, получить синяки, ссадины, даже отбить кощеевы смерти, оседлав трубу, по сравнению с когтями химеры, казались детской проказой фатума.
Я приземлился мягко на что-то сыпучее и покатое. Лишь больно зубами клацнул. Перекатился, включил налобный фонарь. Мрачный, заваленный наносным илом тоннель тянулся к институтскому комплексу. Свет от наших фонарей носился по сырым бетонным стенам, высвечивая стыки, проросшие мицелиями, какие-то образования в виде наростов, сочащиеся бурой слизью, торчащие из грязи кости, блестящие лужицы «студня».
Сырой прелый воздух с примесью мертвечины назойливо лез в ноздри. Кочан включил ПДА и, насколько я мог судить, заглядывая ему через плечо, рассматривал план разветвленной сети подвалов. О такой карте я и слыхом не слыхивал.
Заметив посторонний интерес, Кочан медленно повернулся и вперил в меня свои бычьи зенки. Черт, я подумал, он меня грохнет. От такой злобной хари в подземелье, даеще в свете фонаря – можно запросто обделаться.
«Куда нос суешь, халелик?» – прохрипел он. Я ничего не ответил, отвернулся, отступил в темноту и плотнее сжал рукоятку автомата. Сердечко мое испуганно трепыхалось.
«У-у, халелик», – слышалось из-за спины мстительно.
Еще несколько минут Кочан рассматривал карту, затем сказал, указывая пальцем вглубь коллектора: «Давай, Смит, кандыбай туда».
Кстати, забыл представиться. Звать меня Смитом. Кличка
