осень, а наша судьба все еще оставалась неопределенной. Потом и Елене Манохиной пришлось поспешно убираться из лагеря. Нам всем было искренне жаль расставаться с хорошим другом, но я лично, как ответственный за группу, был одновременно и рад этому, потому что ее пребывание среди нас в той среде становилось все более опасным. И не только для нее, но и для нас, ее вынужденных защитников. Елену вежливо выпроводил, несмотря на то что относился к ней с неприкрытой симпатией, полковник – начальник лагеря. Поводом послужил конфликт с начальником режима: Елена, отстаивая права медицинского работника, потребовала допустить ее к изувеченной на стройке еврейке из гетто. А начальник режима на глазах у десятков невольных свидетелей просто пристрелил покалеченную – «чтобы не мучилась». Полковник поступил тогда мудро: ведь наглый фельдфебель не простил бы Елене оскорбительных слов в его адрес и обязательно нашел бы возможность для мести.
А уже в конце сентября Елена в переполненном краковском трамвае попала под облаву. Немцы тогда отбирали заложников в отместку за террористический акт, проведенный группой польской Армии краевой. Все могло закончиться для девушки трагически, но, на свое счастье, в толпе она увидела двух офицеров с нашивками «РОА» на рукавах. С большим трудом она протолкалась к ним и попросила помощи. Симпатичная девушка и ее русская речь привлекли их внимание, и они вывели Елену из оцепления.
Познакомились. Старший из них, полковник Ясинский, офицер из штаба Власова, находился в командировке. Его сопровождал молоденький лейтенант. В скверике на скамейке, в нарушение всех норм железной конспирации Елена открыто рассказала новым знакомым о себе, о нас, и о крушении наших надежд, и о бедственном нашем положении в лагере…
Полковник отложил на день свой отъезд в Берлин и занялся устройством нашей судьбы. Познакомившись с Даниловым, он свел его со своим другом – начальником еще одного пункта, «Зондерштаб-Р», для переговоров с которым, кстати, и приезжал в Краков. С помощью Ясинского Данилову удалось договориться о тех именно условиях помощи, с которыми мы так прокололись в городе Жешув.
А через неделю и нас выгребли из опостылевшей «могилы». Поселили в большой благоустроенной квартире в пригороде Кракова и организовали ускоренную подготовку для реализации нашего плана – заброски в глубокий тыл на советскую территорию.
Потом еще целый месяц мы провели в полевом лагере, приобретая навыки обращения с различного вида оружием, обучаясь стрельбе, методам самозащиты и ориентированию на местности. Все это происходило в деревушке Егендорф в Верхней Силезии.
Мне уж очень не везло тогда и мало пришлось участвовать в подготовке. Все время, проведенное нами в Германии, как назло, мое тело терзали болезни и недомогания. Две недели пришлось проваляться и в немецком тыловом военном госпитале. Было даже мнение меня отбраковать и отстранить от отправки с первой группой по состоянию здоровья. Только это никак не входило в мои планы, и я, при поддержке товарищей, настоял на своем.
К
