Родственных Душ, советовавшая вести дневник, ходить в походы, жечь свечки, принимать ванны и прочую ерунду. Был Мужик – в меру привлекательный автор одной книги. Он давал бесценные советы, как подцепить парня. Большинство указаний сводилось к тому, что: а) критиковать мужчин не нужно и б) надо отрастить волосы.
Так что я отращивала волосы и купалась при свете свечей. Но – что важнее – начала всерьез задумываться о своих проблемах. Почему ничего не вышло? Может, я только притворяюсь, что ищу долгой и крепкой любви, а на самом деле боюсь отношений? (Вывод эксперта с прической, сильно пострадавшей от шлема мотоцикла.) Может, мне казалось, будто я недостойна лучшего, и эту неуверенность в себе я транслировала во всех отношениях? (Еще одна теория.) Может, я не могла полюбить себя, а поэтому не могла полюбить другого человека?
Гипотезу о страхе отношений выдвинула шарлатанского вида психотерапевт, которая просила называть ее по имени, но непременно со словом «доктор» и имела неисчерпаемый запас зарифмованных и запатентованных афоризмов. Она пожурила меня и объяснила: если я думаю, будто тот или иной мужчина перестал звонить из-за того, что боится серьезных отношений, нужно подумать: возможно, я сама боюсь этих отношений?
Помню, как сидела за столом, прижав ухом телефон к плечу, и думала: «Ну и что, что от нее разит фальшью, ну и что, что она на редкость противная, зато она дело говорит».
Вообще, когда я думала обо всех своих мужчинах, то разделяла их на две категории: те, которых я бросила, и те, которые бросили меня. Первые, как мне казалось, продолжили бы отношения, да вот незадача: серьезные меня страшили. Для победы над страхом я предпочитала тех, кто бросил меня (а также тех, кому была вообще безразлична), то есть тех, кто страшился серьезных отношений. Меня, видите ли, притягивало к ним, потому что я сама была такая.
Подобным образом я создала стройную, логичную теорию, в которую, однако, не вписывался тот факт, что вообще-то я не из тех, кто боится ответственности. Я в срок платила за квартиру, вовремя сдавала рабочие проекты и не отменяла вечерние посиделки с друзьями (знаю, за последнее «достижение» не дадут никаких наград, но в Нью-Йорке это редкость). Я не обращала внимания на простую истину, что многие из тех, кто перестал мной интересоваться (или даже не начинал этого делать), построили серьезные отношения с кем-то другим.
Мне было легче от наличия объяснения. Значит, есть что-то, над чем я могу поработать, что-то, что могу сделать – попробовать справиться со своим страхом ответственности: не бросать слов на ветер, завести собаку…
Но даже если бы я отмела эту теорию, на подхвате было достаточно других. Может, я слишком многого требую или слишком независима? Может, веду себя так, будто совсем отчаялась, или «разборчивая невеста»? Может, мои отношения с отцом слишком – или недостаточно – близкие?
Я ломала голову, составляя подробный список своих недостатков и изъянов. В итоге нарисовался такой портрет: Женщина. Неуверенная в себе, подвержена
