было довольно долго) и начнут расходиться, Димитрий последовал за Хаей. Когда девушка осталась одна, он подошёл к ней.
– Привет! Я знаю, тебя зовут Хая.
Когда он увидел опять эти тёмные серьёзные глаза, ему стало стыдно за свой обычный, лёгкий, как ему казалось, тон в обращении с девушками.
– Привет! – И опять этот пристальный взгляд. – А тебя зовут Димитрий. Я видела, как ты наслаждался славой. Чем же ты покорил этого вечно сердитого Марка Самуиловича?
– Ерунду какую-то несёшь. Во-первых, не наслаждался я никакой славой. Нужна она мне. А во-вторых, Марк Самуилович прекрасный старик, мастер с золотыми руками. А то, что сердится часто, – просто бездарей не любит.
– Ах, ах! Мы уже бездарей ругаем. Что, так уж много бездарей вокруг?
– Да я, честно говоря, не знаю. Но он на самом деле не любит, когда кто-то болтается без дела. Между прочим, он и тебя хвалил тоже.
– А меня-то за что? Он и видел меня не так уж часто.
– Да вроде говорил, что Хая научилась где-то чуть-чуть шить, даже нижнее бельё уже шьёт своим братикам и сестричке.
– Так и сказал?! – возмущение плескалось в как будто ещё более потемневших глазах, гневный румянец покрыл смуглое лицо. Какая она была красивая в эти минуты! Димитрий открыто любовался ею.
Хая, перехватив его восторженный взгляд, ещё более зарумянилась и отвернулась. Ему стало жаль её. Расстроил девушку ни за что. Дурацкую шутку выдумал и ляпнул.
– Да пошутил я. Он как раз очень хвалил твою работу. Видел на ком-то. Я просто пошутил.
Хая повернулась к нему и на удивление спокойно заявила:
– Теперь я понимаю, почему Аксельрод такой сердитый. Просто его окружают бездари со своими дурацкими шутками, которые незаслуженно купаются в славе и очень высокого мнения о себе. – Развернулась и ушла.
Димитрий пошёл за ней.
– Хая, ну, дурак я на самом деле, если такую ерунду нёс. Ну что теперь делать? Извини.
Она повернулась, оглядела его, улыбаясь. Юноша стоял совершенно расстроенный, виноватый, не зная, что делать.
– Попробуй сшить нижнее бельё своим сестричкам и братику. Думаю, у тебя не получится. Это тебе не костюм кроить. – Хая весело рассмеялась и убежала.
Не бежать же за ней. Глупое положение. Вдруг Димитрию стало страшно. Он подумал, что если сейчас не догонит её, то потеряет навсегда. Но Хаи уже не было видно – возможно, она свернула в какой-нибудь переулок. Было бы ещё глупее сейчас искать её, бегая по улицам.
Ругая себя, Димитрий поплёлся домой. Но в его душе по-прежнему сидел страх, неведомый до этого момента. Ему был знаком страх за маму, когда она сильно болела. Тогда переживали все вместе: невозможно было представить дом без неё. Но с Хаей было какое-то другое ощущение.
Димитрий совсем расстроился, но по дороге домой
