и спустя минуту, обдумывая услышанное, обратилась к маме:
– Мне все еще больно от того, что случилось в марте… Я никогда не смогу забыть этого… Я не обещаю, что быстро поменяю свое отношение к тебе, но мне правда ужасно стыдно. Не верится, что я могла так поступить с тобой. Пусть мы не ладим, пусть мы не близки настолько, насколько хотелось бы, но никто не заслуживает такого.
Проговорив это вслух, она осознала, что как бы ни хотелось обвинять мать в том, что случилось с ней в марте, та не виновата. Никто не виноват. Это было не более чем ужасное стечение обстоятельств. Эрна сглотнула, набралась смелости и, удерживая слезы, продолжила:
– Прости меня, мам.
Голос дочери дрожал, она заметила, как глаза матери стали мокрыми. Эрна сама еле сдерживала эмоции.
– О, дорогая… – Женщина подошла к дочери и обняла ее. – Если бы я была зла на тебя, то не прилетела бы сегодня. Да, мне было очень больно, но, возможно, я заслужила такое отношение… Мне так жаль, мне так жаль… Прости меня за прошлое. – Она выпустила девушку из объятий и вытерла слезы со своих щек.
– И ты прости меня, мама. Я не знаю, почему так поступила. Если бы вспомнить…
– Ничего, дочь. Я тоже хороша. Так что давай оставим это в прошлом. Завтра утром у меня самолет, не хочу снова расставаться на печальной ноте. – Мать обхватила влажное лицо дочери руками. – Ты же не откажешься поужинать со мной?
– Конечно, не откажусь, – улыбнулась Эрна.
Мама убрала руки и подошла к плите, чтобы разложить спагетти по тарелкам.
– О, совсем забыла, до девяти нужно успеть сходить в магазин. Завтра вам с Джакобом совершенно нечего будет есть. Ну, и в круглосуточную аптеку забежать.
Глава 8
В комнате царил мрак. Эрна спала, но сквозь сон ей показалось, что кто-то хлопнул входной дверью. Девушка проснулась, широко открывая голубые глаза, и, одетая в белую ночную сорочку в пол, медленно села на кровати. Ее сердце предательски колотилось, по телу разлился холод. Прислушиваясь к шороху, доносящемуся снизу, она аккуратно встала и, ступая босыми ногами по паркету, стараясь не издавать лишних звуков, подошла к двери.
«Джакоб должен вернуться только к обеду. Может, это мама?»
Девушка приоткрыла дверь и через щель увидела, что на первом этаже горит свет, хотя она точно помнила, что не оставляла его включенным.
– Джакоб, это ты? – сказала Эрна неуверенным голосом. – Мама?
В ответ – лишь тишина, от которой ее дыхание потяжелело. Она несмело вышла из комнаты и на цыпочках сошла с лестницы, придерживаясь рукой за перила. Осмотрелась, но никого не видела.
– Мама, это ты? Джакоб?
От переполняющей тревоги ее потрясывало, воображение разыгрывало самые жуткие картины. Она прошлась вглубь коридора, пристально всматриваясь в каждую комнату, но кроме силуэтов мебели ничего не видела.
– Я вызову полицию! – Ее голос
