Это не Франкфурт?
– Нет. Ты уже два года живешь в Берлине.
Огорошенная Эрна приоткрыла рот и в замешательстве уставилась на мужчину. Она не могла поверить в услышанное, казалось, что ее просто разыгрывают, хотя от этой новости ей сделалось чуть легче.
«Радует, что хотя бы в безопасности…»
Однако если это не розыгрыш и не чья-то злая шутка, как она оказалась в Берлине? Волна безысходности накрыла девушку с головой. Глаза наполнились слезами. Она не помнила, как оказалась в Берлине, но последние месяцы во Франкфурте пронеслись в ее памяти, как максимально ускоренное кино. Она вспомнила все, что случилось с ней до бегства. Эрна готова была разрыдаться, но сдерживалась как могла. «Муж» удивленно наблюдал за ней. Судя по подозрительному выражению лица, его посетила какая-то шальная мысль.
– А какой, по-твоему, сегодня день?
Эрна посмотрела на Джакоба мокрыми глазами и, недолго думая, ответила:
– Одиннадцатое марта, две тысячи шестнадцатый год.
Мужчина отрицательно мотнул головой:
– Сегодня десятое июля две тысячи восемнадцатого года, Эрна.
От услышанного девушка открыла рот, а тело объяло могильным холодом.
– Что? Не может быть!
Джакоб поднялся с кровати и взял с кресла телефон.
– Смотри.
Он разблокировал экран и показал Эрне дату. Девушка смотрела в мобильник и отрицательно качала головой. Волна нереальности накрыла с головой. Она никак не могла поверить, что не помнит, как проживала целых два года! Это невозможно! Этот смазливый парень что-то напутал! Наверное, его чертов телефон сломался! Она не сумасшедшая!
– Не может быть… Как… как такое возможно? Это розыгрыш?
– Нет, дорогая, это не розыгрыш. Сейчас две тысячи восемнадцатый год.
Эрна выглядела растерянной. Ее лицо застыло в безмолвном шоке. Хотелось кричать во все горло и драть на себе волосы. Хуже всего осознавать, что тупо не помнишь, что… делал… два… года.
– Все равно не могу поверить… Если это действительно правда, то почему я не помню?
Ее мозг пытался сопротивляться и найти хоть какую-то логику в случившемся, но логики не было. Она летела по дороге, сломя голову, в две тысячи шестнадцатом году, а очнулась в восемнадцатом, перебинтованная как мумия, замужняя, да еще с дырой в голове вместо памяти! То еще веселье.
– Не знаю. Возможно, последствия автокатастрофы. Сейчас я еще кое-что покажу тебе.
Джакоб что-то поискал в телефоне, а затем показал Эрне фотографию, на которой была она в свадебном платье и Джакоб в строгом темно-синем костюме. Пиджак идеально подчеркивал его широкие накачаные плечи и узкую талию. Да, на фотографии действительно она. Такая красивая, счастливая, с сияющими глазами, нежным макияжем, не скрывающим ее веснушчатое лицо. Волоски густых бровей уложены вверх… Но как? Девушка выхватила телефон из рук Джакоба и увеличила снимок. Она рассматривала свое лицо, надеясь заметить следы фотошопа, но безуспешно: кроме легкой ретуши, на фотографии
