и таинственное Зеркало и древнеславянский язык и «антикварный» стул и киевский Кани-гард и Славутич и Хазария. Да, все встало на свои места, и, в тоже время, буквально все было неправильно, перпендикулярно, вывернуто наизнанку. Как бы мне хотелось быть хазарином, даже совершенно неразумным. Ведь тогда до нее был бы всего месяц пути. А теперь к ней не было никакого пути, кроме неверного соединения Сети.
– В разных мирах – повторила она, пробуя эту мысль на слух.
– Смотри! – я потащил свой ноутбук на балкон и стал медленно поворачивать его.
Мне не было видно, что показывала камера, но я мог судить по участившемуся дыханию Ани, по невольно вырывавшимся у нее возгласам. Восторга? Ужаса? Что почувствовала она при виде пятнадцатиэтажных высоток, пыхтящих и отдувающихся автобусов на остановке под балконом, пролетевшего над морем вертолета, лохматых пальм? Поразил ли ее мой мир? Изумил ли яркий декабрьский день посреди ее летней ночи?
Я вернул ноутбук в комнату и мы долго молчали.
– И совсем никак? – спросила она.
Смысл ее невнятного вопроса был ясен, как солнечный день. Я промолчал, да и что я мог сказать.
– Так что же теперь? – ее голос стал необычайно спокоен, но это было спокойствие натянутой тетивы – Мне нужно будет выйти замуж за кого скажут? Родить детей этому мужу? Жить не своей жизнью? Неужели более ничего? Лёв! О, Лёв! Скажи, ты любил когда-нибудь раньше?
Задай мне кто-нибудь этот вопрос еще неделю назад и я бы искренне задумался, перебирая прошлое, а теперь я не задумываясь ответил:
– Нет!
И это была правда. Теперь был мой черед спрашивать.
– За кого тебя выдают?
– Меня просватали за Зосиму, княжего ратника и малого воеводу…
Она говорила спокойно, как будто все в ней уже перегорело.
– Это очень почетно для меня…
Ей не было почетно, ей было все равно.
– Он старый и уродливый? – спросил я.
Но мне тоже было все равно.
– Нет – в ее голосе не прибавилось эмоций – Он молод и красив.
Я должен был еще что-то спросить, но язык не слушался меня и Аня сама ответила на незаданный мною вопрос:
– Только я его не хочу! Я хочу тебя, Лёв!
Еще час назад я мечтал услышать эти слова и ответить на них. Но теперь всё было иначе, теперь над нами нависло молчание безысходности. И снова она первая нарушила его.
– Ты сказал – «нет пути». Но один путь есть. Мне рассказывали.
– Какой? Где? – закричал я.
– Только это очень страшный путь…
– Говори же! – завопил я.
– Надо разбить Зеркало! Молчи и слушай! Та, что дала мне Зеркало… Только не спрашивай, кто это, мне нельзя ее называть. Она рассказала, что если разобьешь его, то попадешь в иной мир и иной век. Надо только очень, очень хотеть и очень, очень верить… Тогда ты попадешь
