style="font-size:15px;"> Мы нашли неширокую и неглубокую реку Смородину, берега которой сплошь заросли орешником, и двинулись вверх по ее течению, туда, куда указывали многочисленные следы сапог и лаптей.
– Смотрите! – тихо вскрикнул Добрыня.
На мягкой, влажной от дождя и реки земле, рядом с человеческими следами виднелись две цепочки трехпалых отпечатков, напоминающих птичьи. Вот только была эта птичка, если речь шла о пернатых, побольше страуса размером: след был в две человеческие ладони.
– Змей! – прошептал Алеша с дрожью в голосе.
По этим, двойным, человеческим и «змеиным» следам, мы шли еще довольно долго.
– Тише! – прошипел Илья, резко остановился и потянул носом.
Нам, давно не евшим нормальной пищи, уже щекотал ноздри ароматный запах похлебки из многочисленных костров. Действительно, следовало вести себя потише. Тем временем, быстро, необычайно быстро для этой местности, навалился вечер. Мы перекусили сухарями и запили их водой из Смородины, облизываясь на далекие вкусные запахи. Тем временем ночь взяла свое и на небе появился Месяц, а потом и Луна. Следовало выходить в поиск.
– Со мной пойдет Арье – приказал командир.
Я снял свой тигелей, отдал его Добрыне и неслышно, как успел уже научиться у товарищей, пошел след-в-след за Муромцем. Копье я держал в правой руке, по бедру меня несильно бил хорошо подогнанный меч в пропитанных кабаньим салом ножнах. Свой щит я благоразумно оставил в Заворичах. Через некоторое время Илья махнул ладонью вниз и мы поползли. Делать это с копьем в руках было не слишком удобно, но я вспомнил как нас гоняли по полосе препятствий и навыки вернулись. Муромец одобрительно покосился на меня: было похоже, что и в Армии Обороны Израиля и у Горного Старца бойцов натаскивали по одной и той-же методике.
Ползущий впереди меня командир поднял руку ладонью вверх: стой. Я подполз к нему. Отсюда, в лунно-месячном свете была видна стоянка наших предполагаемых врагов. Горели костры, вокруг которых сидели люди и было расставлено разнообразное оружие: связки длинных копий и короткие, наверное кавалерийские луки. В подтверждение моих предположений, время от времени ржали невидимые в полумраке кони. Муромец снова предупреждающе поднял руку вверх: к нам шли двое. В свете лун можно было рассмотреть только длинные темные волосы на непокрытых головах. Они о чем-то негромко говорили между собой и их язык был странным и совершенно мне незнакомым, вот только его звучание напоминало что-то давным-давно забытое. Один из двоих подошел совсем близко к нам, задрал длинный кафтан и зажурчал мощной струей. Второй подошел к нему, ударил первого по плечу, что-то сказал и оба засмеялись.
– Элоре! – произнес подошедший – Элоре!
Я вспомнил. Это было в Будапеште, куда мы завалились провести выходные после сдачи очередного проекта, воспользовавшись дешевыми авиабилетами. «Элоре, элоре» кричал тогда в пивной подвыпивший венгр, пытаясь подвигнуть на какие-то подвиги своих таких же весело-пьяных друзей.
