ключи забыла? – Слова произнесли еще до того, как дверь полностью открылась. В голосе звучал смех. – Мам, ну правда, сколько можно.
Потом девочка увидела Веру, замолчала и улыбнулась.
– Извините, я думала, это… Чем я могу вам помочь?
– Твоя мама – Дженни Листер?
– Да, но, боюсь, ее нет дома.
– Я из полиции Нортумберленда, милая. Думаю, лучше мне войти.
Она увидела панику, которая всегда поднимается, когда на пороге неожиданно появляется офицер полиции. Девочка отошла в сторону, дав Вере пройти в узкий коридор, и засыпала инспектора вопросами:
– В чем дело? Авария? Вы приехали, чтобы забрать меня в больницу? Нужно выезжать?
Вера села за кухонный стол в задней части дома. Стены были желтого цвета, и их подсвечивало закатное солнце. Снова Вера увидела не то, чего ожидала. Она представляла себе, что Дженни – домохозяйка, купающаяся в праздности и роскоши благодаря трудоголику-мужу, но этот дом больше был похож на студенческое жилье. Кухня выходила на небольшой садик, воскресные газеты все еще лежали на столе, у плиты стояла бутылка красного вина, наполовину опустошенная и заткнутая пробкой.
– Вы тут живете вдвоем с мамой? – спросила Вера. На большой пробковой доске для заметок, висевшей на стене, были приколоты фотографии. Жертва с девочкой, обе улыбаются на камеру. Без сомнения, это она. Вере вдруг стало очень грустно. Похоже, убитая была приятной женщиной. Ведь приличные женщины тоже могут ходить в фитнес-клубы.
– Да, мой папа ушел, когда я была маленькой.
Матовая кремовая кожа девочки оттеняла ее рыжину – люди с таким оттенком волос всегда бледноваты. Одета она была в джинсы и длинную хлопковую майку с цветами. Она стояла босиком. Дочь жертвы страдала излишней худобой, – сложно было определить возраст. Может, выпускной класс. Девушка была приятной и вежливой, без этой подростковой злобы, о которой все пишут. Она по-прежнему стояла, прислонившись к подоконнику, и смотрела на улицу.
– Присядь, – сказала Вера. – Как тебя зовут, дорогая?
– Ханна. – Девушка села на стул напротив Веры. – Пожалуйста, объясните, в чем дело.
– Боюсь, говорить об этом будет непросто, милая. Твоя мама умерла.
Вера наклонилась вперед и взяла Ханну за руки. Нет смысла говорить, что ей жаль. Чем это поможет? Ее собственная мать умерла, когда она была еще младше, чем эта девочка. Но ее поддерживал Гектор, хоть он и вел себя как эгоцентричный придурок. Это лучше, чем ничего.
– Нет! – Девочка посмотрела на Веру чуть ли не с жалостью, как будто та совершила какую-то нелепую ошибку. – Моя мама не больна. Она в хорошей форме. Плавает, ходит на пилатес, танцует. Только что пошла на занятия фламенко. – Она замолчала. – Это что, авария? Но она очень осторожно водит. До невроза. Вы, наверное, что-то перепутали.
– Она посещает фитнес-клуб в «Уиллоуз»?
– Да,
