квартирой, в которой жили как в муравейнике, и я, самый грязный человек в Сингапуре, оставляющий след из муравьев, куда бы ни шел.
Сэр Томас Стэмфорд Раффлз, британский колонист начала девятнадцатого века, основавший Сингапур, был увлеченным натуралистом. Его любовь к природе отражена сегодня в любви сингапурцев к паркам и садам. Для меня это означало, что там было множество мест для наблюдения за мародерами, поскольку те отлично живут в нарушенных средах обитания и на измененной человеком местности. Лужайки, сады и сорняки, которые заполоняют то, что расчищают люди, почти всегда содержат обильные запасы высококалорийной пищи. Растения на открытых пространствах расходуют больше ресурсов на быстрый рост и распространение и меньше на защиту от фитофагов или конкурентов. Это значит, что такие растения могут содержать за свой счет больше травоядных существ, а следовательно, больше хищников, в том числе ненасытных всеядных тварей вроде муравьев-мародеров.
Сингапурский ботанический сад, основанный Раффлзом в 1822 году для размещения некоторых из его собственных изысканных растений, предоставил мне множество мародеров в причесанном месте, где их легко наблюдать. Я был введен в этот сад, словно в муравьиный рай, через посредство Д. Х. Мерфи по прозвищу Падди, старшего преподавателя Сингапурского университета. Уроженец Ирландии Падди был самоучка, энтомологический гений того рода, который вряд ли сможет сделать себе имя в науке. Поскольку у него не было научной степени, его озабоченные престижем коллеги не знали, как относиться к тому факту, что, когда любой энтомолог приезжал в Сингапур, он или она обращались к Падди. Не важно, какова была область специализации исследователя – будь то какая-то невнятная группа сверчков, тлей или муравьев-мародеров, – Падди вытаскивал экземпляры из своей коллекции и начинал вежливо излагать информацию про местные виды. Посетитель удалялся просветленный, в то время как Падди, казалось, впитывал все, что знал его собеседник.
В дополнение к экскурсии по Ботаническому саду Падди возил меня на своем видавшем виды белом ниссане в экспедиции на сингапурский водораздел, в заповедник Букит Тима. После нескольких часов копания в грязи и набивания образцов в пробирки мы заканчивали наш день остановкой на выпивку. Невзирая на наш вид покорителей джунглей, Падди ехал к одному из навороченных отелей на Орчард-роуд и, вваливаясь в его блистающее пятиэтажное фойе, требовал два пива из бара, держа при этом сачок для насекомых, как национальный флаг. Потребив выпивку, мы отступали к нему домой, где его супруга, преподаватель химии с индийскими корнями, держала пестрое стадо мелких собачек. Сидя за кухонным столом, Падди изучал дневной улов, не поднимая глаз от увеличительного стекла. Тем временем собаки, чье появление возвещал топот лап по кафельному полу, бегали табуном, как африканские антилопы гну, проносясь кругами по дому каждые пару минут.
После еще одного вливания холодного пива Падди отвозил меня в ставшую моей
