style="font-size:15px;"> Я так и не познакомился с моим дедушкой по материнской линии Джеком Дракапом. И встретился с ним лишь однажды, когда мне было двенадцать. Он жил в задней комнате похоронного бюро в пригороде Мельбурна, где у него была странная подработка по изготовлению гробов. Папа взял нас с сестрой Кэрин в гости к дедушке. Я не помню какого-то разговора по душам, помню только неловкость и дискомфорт, который испытывают дети, когда находятся в обществе взрослого, не привыкшего с ними общаться. Он сыграл забавную песню на пианино, а мы с сестрой станцевали безумный синхронный танец и на несколько минут почувствовали себя счастливыми. В тот миг я испытал самое большое чувство близости к своему дедушке, которое только мог. После этого танца дед с отцом велели нам с сестрой немного подождать в похоронном бюро, а сами отправились в паб за углом.
Лишь однажды мой отец заговорил о своих родителях. Я был уже взрослым, и мы бродили вдоль берега австралийского соленого озера в поисках наживки для рыбы, когда я спросил его об отце. Ответ был кратким: «Он был очень умным человеком, приятель, но выпивка убила его». Я ничего не знаю о его матери. Я не помню, чтобы когда-либо встречал кого-то из них, хотя есть фотографии, свидетельствующие об обратном.
Зато папа рассказывал о своей бабушке, которая приплыла из Ирландии в Австралию на «сиротском корабле»[8]. Она жила посреди буша[9] – дикой незаселенной глуши – и была большой любительницей выпить. Когда отец был мальчишкой и навещал ее, ему приходилось забирать ее из паба на тележке, потому что она была слишком пьяна, чтобы стоять на ногах. И вот мой двенадцатилетний отец брел по грязной тропинке в темноте ночи и упорно толкал тележку, в которой сидела пьяная бабушка. Она тряслась и бормотала какие-то невнятные слова, пока наконец не отрубалась под звездным небом. А он продолжал толкать и толкать тележку.
Друг с другом
Я часто чувствую, что я сам по себе. Хотя иногда мне удается сблизиться с другими людьми. Я всем сердцем люблю всех людей и безумно счастлив, что у меня есть друзья, с которыми я могу поговорить, поделиться радостью и грустью. Мы постоянно выручаем друг друга. Я без слов понимаю других музыкантов, и порой меня затягивают их глубокие внутренние миры. Но я неловко чувствую себя в обществе, а иногда даже с самыми близкими друзьями. Я теряюсь, когда вижу, насколько комфортно остальным общаться друг с другом. Сколько себя помню, я постоянно подсознательно чувствовал, что со мной что-то не так, как будто все, кроме меня, посвящены в некую общую тайну, которая мне недоступна. Как будто внутри меня что-то сломано. Проходит время, и я все больше привыкаю к этому странному ощущению одиночества, но оно никогда не покидает меня, и иногда я испытываю сильную и изнуряющую тревогу. Гребаные приступы паники. Возможно, это форма ненависти к самому себе из-за того, что я не могу вписаться в общество. Неужели я единственный, с кем происходит такая фигня? Может ли кто-нибудь меня понять?
Маленький Майкл
Около 1700 ирландских девочек-сирот были переправлены в Мельбурн на так называемых «сиротских кораблях» в период Великого голода в Ирландии (1845–1849). В Австралии они работали в качестве прислуги и помогали заселять новую колонию.
