дружно расхохотались и поздравили друг друга с удачным исходом болезни. Ни тот ни другой не видели на должности посла выскочку-полковника из службы Красного креста. Оба секретаря не сомневались, что он как-то причастен к болезни посла Френсиса.
Глава 6
В конце апреля 1918 года окружение американского посла, страдавшего тяжелой болезнью, тщательно берегло его от негативной информации. Но как только ему стало лучше, Френсис потребовал докладывать обо всем происходящем.
О скандальном интервью Главы Американского Красного Креста, где тот именовал себя консулом Соединенных Штатов, он узнал из письма Мэддина Саммерса, генерального консула в Москве, чьи должностные обязанности были бесцеремонно попраны Роббинсом:
«Я постоянно сталкиваюсь с вопросом: Вы или полковник Робинс являетесь официальным представителем нашей страны. Я ни на минуту не могу согласиться, чтобы совершенно неофициальное лицо приняло на себя функции, которые Правительство считает принадлежащими моему учреждению».
– Каков фрукт! – сокрушался посол, – Конечно, Чичерину выгодно считать Роббинса официальным представителем Соединенных Штатов и постараться во всех делах игнорировать посольство, как будто его нет в России. Но это недальновидный ход.
Френсис хоть и сидел в провинции, но отлично контролировал ситуацию. В Вологду в особняк на улице Дворянской разными способами стекались потоки всевозможной информации. Наиболее важные сообщения привозили курьеры и специальные агенты. Для них в посольстве на втором этаже была выделена комната. Там курьер отдыхал, потом через черный ход выходил в сад, тропами пробирался на Желвунцовскую улицу и прямой дорогой направлялся к вокзалу, чтобы ближайшим поездом отбыть в направлении Москвы или Петрограда.
Сотрудники посольства трудились над шифровкой и дешифровкой почти сутками, информация день ото дня становилась все более важной. По всему было видно, в стране начинается гражданское противостояние. Масла в огонь подливал и Чехословацкий корпус, соединения которого, растянутые по пути в Сибирь, стали проявлять свои политические симпатии к антибольшевистским элементам и поддерживать их.
Френсис искренне не понимал, зачем Роббинс лезет не в свое дело, ведь это наверняка кончится для него плохо. Зачем называть себя консулом? В Москве есть генеральный консул, и это его прерогатива, – давать подобные комментарии прессе.
Полковнику сообщили, что в посольстве им недовольны и тогда он решил расставить все точки над «i».
30 апреля Френсису пришло письмо, отправленное три дня назад из Москвы. Роббинс, как ни в чем не бывало справлялся, есть ли необходимость для посольства в его услугах в Москве в связи с тем, что он планирует уезжать в Америку. Разумеется, он никуда не собирался, просто полковнику хотелось узнать реакцию первых лиц на его последние демарши.
Ответ посла не заставил себя ждать. «В Ваших услугах в Москве надобности нет» – писал Френсис.
Роббинс понял, что блеф не удался.
– Они хотят разбираться с большевиками без меня, не выйдет! –
